Наш памятник — лествица к Богу!

Владимиров дом

Пять детей у неё уже есть. Теперь идёт 1946 год, и она ждёт шестого… Хотя война давно уж миновала, беспокойство, страх, смешанные с радостью творения новой жизни, часто в ней то нарастали, особенно теперь, когда до родов оставались дни, то растворялись в мыслях о новом человеке.

Ещё молодая женщина за эти годы так преобразилась, что однажды, глядя на свою старую фотографию[2]
Х[2] Сергиево-Посадские фотографии
Фотографии города Сергиев Посад и Сергиево-Посадского района. Фото-отчёты со значимых мероприятий, фоторепортажи с выставок, праздников, фестивалей.
Читать далее... и с любовью поглаживая её мозолистой рукой, не узнала там девушку-невесту, стоявшую рядом со статным, сильным женихом, на удивление смирным парнем. Порой ей даже казалось: как он может быть ей мужем, коль сам ждёт от неё указаний, решений, предложений. Но это только ей казалось. Владимир Васильевич много слов не говорил, а она своим чутьём точно узнавала, что ему надо, и так всяких споров избегала. Он же радовался, а подчас и удивлялся, вниманию и пониманию жены, от того ещё больше её любил, а дом для него раем был.

В доме у них давно установился её — материнский климат: то здесь, то там звенели детские голоса; она же тихо спешила то к одному, то к другому малышу, чудом узнавая, кто больше нуждается в её помощи. Видя свою важность перед ними и благодарные глаза мужа, ликовала, хотя в заботах сильно уставала, особенно теперь, когда ждала нового ребёнка, а он был весьма тяжёл.

Успевшие родиться Анатолий, Андрей, Виктор, Нина и Николай уже твёрдо держались на своих ногах, особенно, когда стояли рядом, инстинктивно желая друг друга поддержать. А старший, самый проворный из детей, уж научился на Новый год[4]
Х[4] Новогодние события
Новости и события Сергиево-Посадского района, связанные с подготовкой и проведением Нового Года и Рождества.

Смотрите также: Дед Мороз, Снегурочка, новогодние представления, подарки, пиротехника, салюты, фейерверк

Читать далее... искать подарки[3]
Х[3] Подарки в Сергиевом Посаде и районе
Все материалы и статьи, где упоминается подарки. Памятные подарки ветеранам и юбилярам, подарки жителям города и района, подарки на день рождения и новогодние подарки.
Читать далее... под ёлкой, в чём никогда не ошибался. Он раньше всех вставал и отправлялся к месту своей мечты, а там его всегда ждала добыча. Дети, взрослея, с тревогой смотрели на мать, видели, как ей тяжело, и желали ей как-то помочь, но та всё понимала и их внимание от себя умело отвлекала. А когда пришло время, родился и Матвей. Мать ликовала, когда его пеленала, малыш был здоров, мило и как-то по-взрослому улыбался, будто уж успел понять, что родился счастливым.

Отец, давно привыкший к рождению детей, был спокоен, да и как иначе, ведь жена с юности была готова и детей пеленать, и всё остальное делать: как будто бы вчера всему этому у своей матери научилась, а теперь сама могла свой опыт передать.

Владимир Васильевич, как и жена, недосыпая ночами, которые часто разрезались детскими криками, чуть охотнее, чем ранее, торопился на работу[5]
Х[5] Работа в городе и районе
Актуальные вакансии города и Сергиево-Посадского муниципального района.
Читать далее... — он, как маятник часов: в одну сторону удалялся, а затем снова возвращался. Но и дома он успевал делать то, что жене было не по силам. Зарплата у него была мала, чтобы содержать семью, но домашнее хозяйство сильно помогало, особенно старалась в этом деле их корова, и всему роду каким-то чудом удавалось избегать пагубной нужды. А тем временем взрослые с надеждой ждали, когда дети подрастут. Дети понимали, что потом, когда станут большими, то наверстают, что давно они хотят! Будут помогать не только родителям, но и соседям. Соседская плата за то, что дрова кололи, будет совсем невелика, однако же поможет им лучше понять, как нелегко было родителям их содержать! 

Полное понимание придёт всё же не сразу. Теперь же жизнь кипит: дети весело играют, совершенно не замечая, что впитывают в себя всё то, что поможет потом идти по волнистым дорогам жизни. А волны будут подчас внезапны, круты, даже свирепы!

По утрам Матвей, будучи ещё в мягкой постели, с любопытством смотрел, как братья торопятся, подгоняемые мамой, в школу, как делают уроки, и ждал своей очереди, чтобы пойти с ними. А там — среди детей и чудесных слов учителей он предвосхищал необозримый круг весёлой новизны, как мир за радугой после тёплого дождя, — так и братья видели свою учёбу в школе. Но не всегда были веселы, возвращаясь оттуда. Почему? Он потом и сам узнает.

Учились всё же легко, с интересом, друг другу помогали разбираться в арифметике, а уж литературу так любили, что школьной библиотеки им не хватало, записались в городские, где им доставались приключенческие книги.

Подолгу спорили ребята о том, что всё же лучше: зима или лето? Но так и не решили. Зимой коньки[1]
Х[1] Всё о коньках в Сергиево-Посадском районе Новости и статьи о коньках. Где заточить коньки, прокат коньков и многое другое в наших материалах.
Читать далее... прямо на валенки надевали, да с горки у дома слетали. Однажды даже отца с матерью уговорили побыть с ними, но те больше смеялись, глядя на их проказы, чем сами с гор катались. А на святки любили гонять на санях по зимним дорогам: отец особенно любил такие прогулки, для чего заранее готовил коней, подбирал, как и положено в такие дни, красивую сбрую.

Будучи в семье самым малым, всегда нуждался в защите и никак не мог кого-то из братьев заставлять что-либо для него сделать: сам был у всех в подчинении, но мать его в обиду не давала.

Такое вроде бы нелёгкое его положение помогало выработать характер, который всем нравился, ибо рос кротким и смиренным. Легко терпел обиды. Видя завидное терпение, братья стояли за него горой, особенно когда держали оборону от соседских ребят, но то редко случалось, ибо дети лишь иногда, нелепо обижая других, развлекались.

А когда малышня крепко повзрослела, то жениться захотела. Проблему с домами решили просто: год-другой дружно помахали топорами, и дома, как в сказке, уже стояли. Со стороны казалось, что всё делает один и тот же человек, но многорукий какой-то, ибо братья без слов друг друга понимали и перед своими носами руками не водили — не руководили, показывая, что и как крепить или пилить.

Потом, одолевая крутые гребни жизни, они своим примером станут и других учить объединяться, друг друга уважать, поймут и то, что не бывает в жизни преград, которые нельзя одолеть. Надо только верить. Когда же в девяностые годы грянет время перемен в государстве, братья не растеряются и, имея связи меж собою, все угрозы и опасности переживут, даже новых друзей обретут.

Наступит и время особой радости, когда, собравшись вместе весёлым утром, с приветным зовом побегут к реке Десне купаться. И там станут плавать, играть, плескаться да солнцу улыбаться.

Свидетель тому — город Трубчевск, который, расположившись на высоком берегу многоводной и спокойной реки Десны, смотрит вдаль над широкой равниной, где дружно цветут пойменные луга. Даль здесь светла и чиста, а душа, обращаясь к ней, распрямляет свои крылья, словно для полёта. Память же дар красы принимает и не забывает.

Матвей однажды воскликнет в своём сердце: «О, красота рождает силу и полёт размышлений наших, даже за горизонт — туда, где мыслей раньше не бывало!”

Весной, стоя на крутом берегу Десны, дети услышали с неба чудесные и нарастающие крики.

— Что это? — воскликнул Матвей, посмотрел кругом, высоко закинув голову, и увидел длинные нитки журавлей, спешащих домой с юга. Он впервые видел такое множество птиц и так красиво построенных. Воистину сказочный небесный командир научил их такому порядку и столь красивому полёту. Потом, рассказывая об этом матери, отцу, они ликовали, словно приняли такое видение за счастливое предзнаменование к своей жизни. Почему-то это видение их особенно удивило и навсегда у всех осталось в памяти.

Даль всегда будет манить его к познанию неведомого. Она усилит желание путешествовать, жажду видеть новые города, страны, горы и равнины. Его душа всегда будет в поисках свободы и новых открытий. Природная красота воспитает в нём потребность искать её всюду, следовать за ней в мыслях и делах. В минуты огорчений, которых никому не миновать, он в мыслях станет возвращаться к ней — красе, и она вернёт ему уверенность, что всё идёт к лучшему.

И то, что невозможно сделать в узком заточении — средь стен домов, здесь ясно видно и понятно, ибо взгляд обнимает и принимает простор.

— Как хорошо и всем нам стремиться искать простор, бывать там, откуда входит в нас краса! — станет говорить при встрече с братьями да новыми друзьями. — И лира там живёт, творит широкой песней. Здесь остры переживания, очи дальше видят, доставляя сердцу радость!

Спокойное течение воды побуждает к радостным размышлениям, да и сама река, будто о чём-то думает, мечтает, вспоминает чудеса минувших дней и старается рассказать о них тихо и спокойно. А когда мы куда-то торопимся, она словно говорит: «А счастье-то — в покое!» И добавляет: «Приходите сюда снова!»

Особо влёк Матвея лес, всегда таивший в себе загадку: когда смотрел он на стволы деревьев больших и малых, невольно видел в них прообраз людей и их детей под ними малых, да и названия у них похожи — молодой подрост и спелые деревья. Здесь хотелось с ними говорить. Потом, когда Матвей станет учиться в лесном вузе, услышит от профессоров, что и деревья меж собой говорить по- своему умеют и человека ощущать и не только тогда, когда тот придёт к ним с очень острым топором!

Теперь одни из братьев уж работают на производстве, другие ещё учатся, но сегодня они вместе: у младших каникулы, у старших отпуска. Мать же, словно всю жизнь этих дней ждала, станет незаметно в сторонке на берегу реки и посмотрит на них, не веря очам своим: увидит их здоровыми, большими, крепкими и потекут у неё слёзы радости из не смыкавшихся ночами глаз, и не будет тому потоку слёз остановки! Дети не оставят её, ибо Бог вовремя откроет им глаза на величие дел её!

Да, вырастить детей не просто — это не дом построить и даже не городок, но более того, ибо трудилась она много лет днём и ночью, готова трудиться вновь, ибо поняла, что ничего лучшего в мире нет, чем детей растить и видеть в них своё творение! А в них.

теперь уже больших, голос семьи станет жить вечно! И часто их семья станет собираться в отчем доме в дни рождения отца и матери, да и в дни начала жизни каждого из них. И где бы ни были они, не забывают отчий дом и всю природу.

Прошли годы… Многодетные семьи во всей округе поредели, а вместе с тем появились новые проблемы, о которых ранее и подумать было страшно: новое, неизвестное и непонятное стало происходить в деревенской среде, да и в городской жизни тоже. Теперь, когда Матвей депутатом стал, потянулись к нему люди: кто-то помощь просит, а кто-то при этом и о горе своём скажет.

И вот что произошло недавно в небольшой деревушке, где в своё время то там, то здесь звучали песни, а как весёло крестьяне свадьбы справляли! Народу там было много. Работали все на земле. Теперь же всё по-другому: молодёжь подаётся на заработки, да не в ближние города, а в саму Москву. Так поступил и Степан — он, прежде чем жениться, решил денег заработать, чтобы перед своей невестой не посрамиться. И уехал на полгода в столицу, а дома остались мать с отцом…

Время быстро пролетело, ведь цель у парня была добрая, а надежда жениться на местной красавице его вдохновляла! И вот, дыша радостью предстоящего успеха, он снова у своего дома! А рядом с ним стоит чья-то иномарка. Но чья она? Вошёл он в дом, а там уж нет отца, но оказалась мать с другим мужчиной. Опечалился Степан, но всё ж набрался сил и, как ни в чём не бывало, у матери спросил:

— Где же мой отец, мама?

— Не знаю, да и знать не желаю, — ответила та, что его родила, кинув восхищённый взгляд на нового мужчину, а тот, выпятив грудь, гордо глядел на Степана, как победитель его законного отца.

Когда Степан служил в армии, то слышал от ребят истории покрепче. Теперь же беда и самого его коснулась, но парень не оплошал — у него ведь есть невеста! И не отвечая на дерзость самозванца, уходит он из дома, надеясь встретиться с невестой, чтобы брак ускорить. Но на подходе к дому, где жила избранница, тревожно защемило сердце молодца: хотя дом невесты давно уж стал для него родным и каким-то уж своим, но теперь что-то с ним случилось. Привычная смелость на этот раз смешалась с тревогой.

Стучит он в дверь, но никто не отвечает. Стучит крепче. Теперь дверь отворилась, но что видит он? На пороге перед ним — лицо незнакомого мужчины.

— Что случилось? — вскрикнул незнакомец, по-воровски мигнув глазами.

— Яну позовите, — тихо попросил Степан, совсем не растерявшись.

— А ты здесь причём? — теперь уже, выпучив глаза, крикнул незнакомец.

Степан подумал, что это приезжий гость какой-то, да не в настроении наверно, секунду подумал, а затем спросил по-другому, не желая говорить с незнакомцем более о своей невесте:

— А родители моей Яны где сейчас, они на работе?

— Родители-то на работе — ты угадал, а вот насчёт Яны ты ошибся — она теперь моя! — выпалил тот, как из пушки, брызнув на молодца слюной.

И теперь Степан не растерялся, вышел на дорогу, сел в автобус и поехал в районный центр — посёлок, но не нашёл своих друзей. Смотрел вокруг и с печалью удивлялся:

— Но что это за люди? Вид у них надменный, тучны телом, а как пресыщены одни, а как истощены другие… А как высокомерны взгляды… Что я им плохого сделал, почему они так смотрят на меня?

Чем больше он обращал внимание на людей, тем тревожнее становилось его сердцу. Куда девались старые приятели, которых здесь было много? — задавал себе вопрос Степан. — Что случилось? Ведь я всего лишь раз-другой на полгода отсюда отлучался! Но спросить об этом не было кого. А взгляды, которые встречал, словно говорили — не место тебе здесь, потому что ты не наш, уходи… Но куда идти ему, если он вернулся на родину к дому родному, к матери, своим друзьям, приятелям, а они куда-то пропали? Вдруг он слышит голос сзади:

— Степан, это ты?

Степан обернулся: перед ним стоял пожилой человек, в котором едва просматривалось что-то знакомое. Тот уловил во взгляде вопрос и поспешил с ответом:

— Помнишь, как мы с тобой в поезде ехали, и ты рассказывал о работе в Москве, а теперь я хочу спросить у тебя, как работалось, хороши ли заработки? Я бы тоже хотел вместе с тобой поехать и заработать…

— Да, я сегодня вернулся оттуда, а здесь хотел повидать старых друзей, — воскликнул Степан, радуясь встрече, так как узнал Филиппа, который явно постарел, отчего казалось, что разговор с ним был очень давно.

Вопрос Филиппа был прост, но неожидан, и Степан не знал, что ответить сразу, ибо пока не собирался возвращаться в Москву, и решил сам спросить:

— Не знаешь ли, где Василий?

— Знаю, — упавшим голосом ответил Филипп, — недавно видел, как вели его из ресторана к полицейской машине. Слышал, что его мать развелась с отцом. Но спросить не было у кого, в чём же дело?

— Кругом много людей, а спросить не у кого, — с пониманием кивнул головой Степан, словно присутствовал при том случае.

— Ты всё же узнай, могу ли я поехать с тобой в Москву поработать? — настаивает Филипп, ещё не заметив всей озадаченности и тревоги в глазах собеседника.

— Что? — переспросил Степан, — сопроводив свой вопрос непонимающим взглядом и в упор глядя на товарища.

Чем больше он говорил с ним и смотрел вокруг, тем больше убеждался в бессмысленности своих новых поездок туда, ибо переставал понимать, зачем они ему, коль ни там, ни здесь нет места для радости. В нём усиливалось чувство невыносимого одиночества, и даже этот встреченный им добрый человек не успокоил его, ибо находился в похожем положении.

— А как случилось, что мать Василия вдруг развелась с мужем, которого, как он помнил, уважительно звали Фролом Ивановичем?

— Она нашла какого-то «крутого», как только у Фрола урезали зарплату, а затем и вовсе уволили с работы, она, кем-то наученная, вставила новый замок в дверь, а когда муж вернулся с очередных поисков работы, ему дверь не открыла. Потом был суд, но решение было не в пользу Василия.

— Да неужели такое возможно!? — воскликнул Степан.

— Я тоже не поверил, но следом был другой подобный случай, — с тревожной уверенностью сказал Филипп.

Услышав эти слова, Степан задумался, как-то быстро потускнел лицом, как человек, у которого отняли островок надежды и любви. Подобное чувство, наверное, овладевает людьми, оказавшимися на ветхом плоту в океанской воде после крушения: они силятся увидеть берег и как будто видят его, но то оказывается самовнушением. А плот всё тяжелеет, напиваясь солёной водой, и всё слабее держит седока на своей спине. Степан на секунду закрыл глаза и увидел себя в какой-то яме. Одна ужасная картина сменяла другую.

Филипп замер, глядя на запомнившегося ему ранее весёлого человека, а теперь не мог понять, что с ним происходит. Но всё же сказал, как-то натянуто улыбнувшись:

— Хочешь новый анекдот?..

Степан почему-то вздрогнул от этих слов и спросил:

— А зачем анекдот?

— Совсем свежий анекдот на тему семейной жизни, — настаивает Филипп.

— Ну, расскажи, о чём люди смеются, — соглашается Степан, посмотрев куда-то в сторону.

— Слушай, — вторит ему Филипп. — У одного молодого генерала служба складывалась неплохо, но стали появляться новые вопросы: почему, например, солдаты, исполняя команды, медлят подчас, а некоторые словно не верят ему? Будучи дома, стал замечать и другое: жена норовит им сама командовать. Спросил он у соседа, тоже генерала, а тот по-дружески так ему ответил: «Построй женатых ребят, да спроси у них, командуют ли ими жёны дома?»

Генерал так и сделал:

— Шаг вперёд те, кто слушает команды своих жён и исполняет! — бодро скомандовал он.

Как же удивился он, когда увидел, что они, словно ждали такой команды, дружно ринулись вперёд! Лишь один устоял на месте.

— Ты главный в доме? — спросил его, протягивая руку для поздравления.

— Простите, товарищ генерал, но мне жена строго настрого сказала: «Не слушай их по поводу семейной жизни, меня лишь слушай, вот почему я и стою на месте».

Филипп заглянул в лицо товарища, ожидая улыбки, но тот молчал, а спустя минуту сказал:

— Вот откуда к нам идёт беда, теперь я знаю.

— Ты о чём? — переспросил Филипп.

Степан, желая избавиться от этих наваждений, попытался думать о чём-либо добром, но это ему плохо удавалось. Он уже едва замечал перед собой собеседника, но всё же сказал: «Поеду я домой». И пошёл, но через минуту спросил, глядя перед собой: «А куда я иду, ведь автобусная станция — не в той стороне». Нестерпимо захотелось выпить. «Зайду сначала в ресторан, — сказал он, словно видя рядом с собой какого-то собеседника. — Да, а где Филипп?” Осмотрелся, но его уже рядом не было.

— С кем поговорить, у кого просить совета? — с дрожью в голосе говорит он, без надежды глядя по сторонам, но вдруг вспомнил: «У нас ведь есть депутат, и дни приёма его известны, пойду и посмотрю”. Зашёл в администрацию, а там объявление и дни приёма указаны, но в кабинете сказали, что сегодня его не будет, да и другой день появления депутата на самом деле им не известен. И пошёл он из администрации, не оглядываясь. А когда сел в автобус, чтобы домой вернуться, то открыл книгу, которая всегда была с ним, словно хотел у неё просить совета, а там бросилась ему в глаза притча «О пыльце и пыли». О чём она? А вот о чём.

На открытом поле цветы благоухали, и свой аромат далеко посылали. Пчёлы кругом летали, цветки опыляли, которые потом семена давали, а из семян новые стебли и цветки вырастали. Но рядом пыльная дорога пролегала, по которой автомобили проезжали: пыль от их крутых колёс летала и при ветре далеко кругом цветки “опыляла», а на самом деле их жизнь прекращала.

Пояснение в этой же книге давалось, в чём соль притчи этой. Пыльца и пыль одинаково по ветру летают, но какая разница между ними! Пыльца жизни растений помогает, а пыль, наоборот, жизни мешает. Так и люди разные бывают, хотя должности одинаковые имеют. Один депутат или чиновник людям помогает, а другой совсем не помогает.

Сойдя на остановке, Степан уверенной поступью двинулся к своему дому, как к единственному родному месту, которое у него осталось. Свет в окне горит.

— Не спят, — подумал Степан и твёрдой рукой постучал…

За дверью — тихие знакомые шаги: мама идёт.

— Мама, открой, это я Степан, — попросил он, как сын, вернувшийся с войны, но с какой войны и сам не знает.

Дверь открылась быстро:

— Что стучишь, давно уж спим, а ты шумишь, — услышал незнакомый голос той, которую любил.

За её спиной мелькнула тень человека, а потом раздался голос:

— Что тут забыл?

Степан и в этот раз не понял, что ему сказали:

— Вот ты-то, что здесь делаешь, — спросил он гостя, но тот, как видно, привыкший наглым быть, снова:

— Как ты смеешь мне грубить! — взревел пришелец.

А разговор был на пороге дома, и Степан делает шаг вперёд, чтобы войти в свой дом, но мать, как бы извиняясь, заслоняет ему путь:

— Иди сынок, иди к невесте…

Степан от этих слов сел на порог, словно упал, а мать, не медля ни секунды, говорит:

— Не нужно драться с моим мужем!.. — и тихо дверь закрыла…

Отошёл он от своего дома. К тому времени тяжёлая тьма уж на небе сомкнулась. Открыл Степан знакомую калитку — перед ним сад, который с детства так любил. И теперь, как тогда в детстве, яблони, словно живые, смотрели на него. Посмотрев по сторонам, и, не видя рядом больше никого, сказал он им: «Как вы хороши! Помогите мне из этого мира уйти! Поймите вы меня! Мне слишком тяжело!» И ушёл…

А на следующий день молились келейно о нём монахи, весьма жалея о том, что не смог он к ним прийти, чтобы вместе горе победить, как им самим не раз удавалось сделать это.

Читая воскресным днём Священное Писание и вдумываясь в его смысл, Матвей, вспомнив, что случилось с молодым человеком, обратил внимание вот на эти слова: «Горе вам, законники, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» (Лк. 11: 52). А затем: «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не узнали бы” (Лк. 12:2).

А Владимиров дом и теперь поддерживает очаг семейного союза. Общаясь меж собою, его дети вспоминают детство, как яркий всплеск своей звезды! Однажды в день своего рождения — в кругу родни Матвей вдруг задумался, а потом и говорит:

— Большие возможности дарит единство! Единство даёт людям, да не только им, большие преимущества перед теми, которые не видят общих интересов. Даже скажу вам, что приоритеты бесконечны и спасительны. Вот какой урок получил я, наблюдая за птицами. Это было в марте 2011 года, когда увидел великое множество грачей, только что вернувшихся из южного полёта. Эта вечно кричащая птичья команда густо расселась по ветвям деревьев, другим опорам. Хотя был обычный весенний день, а время шло к вечеру, но всё говорило об особой птичьей, знакомой и людям, праздничной радости возвращения на родину.

Вдруг, словно по чьей-то команде, грачи с громовым хором взлетели вверх и мгновенно соединились в единую большую стаю, похожую на огромный ковёр, которым какой-то невидимый богатырь стал усердно размахивать по небу! Этот живой ковёр дружно и резко устремлялся то в одну, то в другую сторону, временами опасно растягиваясь, но не разрываясь. Можно было лишь удивляться согласованности полёта птиц, которые были столь едины! Такое впечатление стая производила, когда показывала себя снизу или сверху при манёврах в небе, то летя ко мне навстречу, то удаляясь от меня, — продолжает рассказ Матвей. — Но насколько строго они способны держать строй? Чтобы это узнать, надо увидеть профиль стаи. А это может случиться лишь при великой удаче наблюдателя. И такая удача посетила меня, — воскликнул Матвей. — Вдруг грачей как будто не стало в небе — они словно растворились в воздухе. С удивлением смотрел я на небо и не мог понять, что произошло, ибо тысяча птиц вдруг куда-то делась! Стало тихо… Что случилось на самом деле, можно было заметить, если не отрываешь глаз от неба. И тут на месте, где была стая, я всё же рассмотрел вертикальную черту от неба к земле — это и была стая, которая дружно изменила направление полёта сразу на четверть круга. Случилось так, что все птицы при повороте стали вертикальны, как это делают при крутых виражах и самолёты, научившись летать у птиц: одно крыло указывало на небо, а другое — на землю. И этот летящий ковёр показал свой тончайший профиль.

Вот почему стая, делая крутой вираж, на протяжении нескольких секунд как бы пропала из виду, оказавшись в вертикальном положении, и показала лишь свой профиль — профиль «летающего ковра», оставивший перед моими глазами лишь вертикальную черту на небе, которую я всё же рассмотрел, — продолжал рассказ Матвей, указывая обеими руками на небо. — Так птицы оставались в едином строю, где не было ни отстающих, ни обгоняющих: ни впереди стаи, ни сзади её. Стая образовала как бы летающую плоскость толщиной в одну птицу — плоскость, которую я сравнил с огромным летающим ковром. Он по-прежнему летал то вперёд, то назад, то влево, то вправо, то вниз, то вверх, изгибаясь в разных местах, но не теряя единства.

Было видно, что, вернувшись на Родину, стая проверяла сама себя на прочность, но оставалась крепкой, ибо ни одна птица не отстала и не выбилась вперёд. И стая радовалась своему успеху, да так, что долго не желала на землю садиться!

Андрей, внимательно слушавший рассказ, протянул:

— Всё же я не совсем понял, как это вдруг птицы исчезли, а потом появились? — спросил он, вопросительно глядя на сидевшего рядом за столом Анатолия, ожидая и его поддержки в непонимании рассказа. Тот в знак согласия лишь едва заметно кивнул головой.

— Чтобы это понять, хорошо взять лист бумаги и двигать его перед собой вправо, влево, вверх, вниз, при этом изгибая лист руками в разных направлениях, но никакая птица не выходила из этого створа. Лист этот лишь иногда растягивался или сжимался, но всегда оставался листом толщиной в одну птицу. Так, следуя единой воле, грачи летали в разных направлениях, но не нарушали единства. При этом они то взмывали вверх, то устремлялись вниз, подчас едва успевая за лидером. Кроме того, стая летала то быстрее, то медленнее. А вожак, словно нарочно, резко менял курс и высоту полёта. Никакие тренировки не могли бы их так сплотить, но лишь чудесное чувство единства, когда все они становятся одним организмом. Это — чудо природы!

Видел ли кто-нибудь профиль подобного летающего единства? Так грачи, вернувшиеся домой из дальних краёв, собрались в один организм, ликующий своей полнотой, которая и есть общая для всех радость победы над пространством, непогодой и хищником.

Теперь же чудесные птицы летали, торжествовали, словно не желая надолго расставаться со строем, хотя пришло время рассыпаться по гнёздам до осени глубокой. Осенью они снова соберутся и, тренируя молодёжь, отправятся в дальний полёт. При таких тренировках вожаком останется, скорее, тот, который привёл их сюда этой весной, а может быть и другой, ибо рядом с вожаком давно уж видят свою роль другие крепкие и чуткие птицы, способные соединять и объединять своим чистым сердцем огромную птичью братию.

Чистота лидера так велика, что все птицы за ним устремляются, ибо старается он не для себя, а для своих братьев. Только преимущество общей цели над личной может соединить их в непобедимый союз перед любой угрозой. Бог так премудро мир устроил, что не в правилах хищников бросаться в середину такого единства: хищник смотрит и нападает на отстающих — тех, которые оказались вне этого чудного союза! Окончив рассказ, Матвей глубоко вздохнул, затем пристально посмотрел на братьев, надеясь увидеть в их глазах понимание удивительного случая, а затем, желая продолжить разговор, сказал:

— Разные народы сильны своими семьями: ослабнет семья — уйдёт народ с мировой арены, но если же лидер укрепит семью, то и народ окрепнет, а значит, и государство. Есть и другой путь — оружие и меры насилия, но они дадут лишь временный эффект перед полным обвалом такой политики.

Братья, не успевшие осмыслить всё, что услышали о птицах, однако ж, молча в знак согласия кивали головами, слушали Матвея дальше. Они скрывали некоторое охватившее их смущение, да и как могло быть иначе, ведь самый младший из них говорит столь умные слова, а они вот уж целых полчаса молча слушают, пытаясь собраться с мыслями. Матвей, посмотрев на берег Десны, где весело плескались их дети, продолжал, не давая братьям опомниться:

— Кто не говорит о семье и не укрепляет её единство, тот ошибается, ведь главный показатель благополучия народа — преимущество рождаемости над смертностью! Другие показатели — лишь видимость наших успехов. Ведь, когда мы ведём рассказ о лисице, мы же не ограничиваемся тем, какой у неё пушистый и длинный хвост, но говорим и о повадках, о её хитрости? Иначе это будет не рассказ об этой особе, а лишь о её хвосте.

Чтобы в семье, а значит и в стране, всё было хорошо, следует в мужчине укреплять мужество, а в женщине — женственность! Но никак не наоборот. Там же, где всё делается наоборот, гибнут семья, государство и народ. Задача эта выполнима и не требует особых затрат, хотя её решение даст самый высокий эффект, с которым никакая экономика не может соревноваться, — сказал Матвей, в очередной раз окинув тёплым взглядом своих братьев, которые, как он заметил, полностью были с ним согласны.

— Жизнь не терпит застоя и недобрых дел, — воскликнет Матвей при новой встрече с братьями, когда они собрались в отчем доме, размышляя, за кого же им голосовать.

Уже стали забываться шумные выборы в Госдуму, а теперь грядут выборы губернатора. С кем совет держать по этому поводу? Самым авторитетным из братьев был Матвей, хотя они не много знали о его делах. Тот старался не говорить о своих успехах — полагал, что ничего особенного он ещё не сделал. Но, как он ни замалчивал свои дела, молва о Матвее, как добром шефе, всё же доходила до братьев. И вот что теперь узнали братья, хотя события касались дней давно прошедших. Тогда, будучи в зените славы и успехов, Матвей избегал кого-либо карать, хотя в то время было принято, например, даже от работы отстранять тех, кто зашёл в церковь помолиться. Но как ни старался Матвей понять смысла кар таких, резона в них не находил. И миловал «нарушителей» чьих-то установок, за что сам не раз попадал под подозрение в неверности властям.

Братья знали: когда Матвей оказывался во главе коллектива, то любил подсказки, а состояли они в советах, как лучше выполнить поручение. Прежде чем дать его, Матвей сам обдумывал, как лучше поступить. Со стороны даже казалось, что он и сам мог бы справиться и быстрее. Такое вспомогательное отношение к сотрудникам у него с детства — он подражает отцу и матери, которые очень любили передавать свой опыт делания. По прошествии многих лет он, словно не расставался с детством, вспоминает, говоря привычным своим баритоном:

— Иногда мне думается, что ни школа, ни, тем более, вуз не дали мне того, что дали родители и вы — братья мои! Да, в школе нас учили читать, писать, считать и многому другому, но не учили самому главному — людей любить и иметь желание им помогать, хотя в классической литературе мы видели много великолепных примеров. Вот и теперь, когда я даю поручение, то стараюсь сказать так, чтобы человеку было интересно его выполнять, и притом не навязываю свой способ делания, хотя и подсказываю. И человек, видя заботу о себе, очень старается и, бывало, сотрудники проявляли особые способности к творчеству, впоследствии становились хорошими руководителями.

— Так ты что: против школьного и вузовского образования? — тихо спросил Николай, словно боясь, что кто-то услышит такой его вопрос.

— Ну, что ты, Николай — ещё тише прозвучал ответ. — Оказалось так, что слабыми помощниками в делах бывают наши знания там, где мы не умеем заслуживать доверие людей, и не научены помогать. Беда, если нет душевной потребности в этой помощи. Уверен, что этому могут научить только дружные родители! — повысив голос, закончил свою мысль Матвей.

А Николай, теперь уже с восторгом:

— Говорят же, что хлеб всему голова, а если развить эту мысль, то можно сказать: «Если человек получил здоровое традиционное воспитание, то и хлеб, выращенный им, будет добротным!»

Добрая слава продолжала идти по следам Матвея. Но в жизни, как и в природе, не бывает лишь солнечная погода. И ему судьбой были уготованы испытания: трудился и рабочим, был и снабженцем, но получалось так, что всюду сеял дружбу. Многие семена не взошли, но были те, которые дали всё же всходы. Вот один из них, который проявился в самый сложный период жизни, когда грянули в стране переделы власти. В 1990-е годы Матвею казалось, что он, словно дерево, вмиг оказавшееся на отвесной скале перед грозной бурей. И обратился он тогда мыслями к дому своему родному, к земле-кормилице, а она всегда рядом и не даст умереть с голоду. Так размышлял и другой человек — Олег Ильин, крестьянский сын, который знал Матвея и давно уважал, ему нравилась в нем доброта, которая, как он сам говорил, «души утешение». Матвей отвечал тем же — уважал Олега за точность и верность в делах, умение организовать людей, руководить ими. А организовывать было кого — кругом тогда разнузданно гуляла безработица, но вот какая беда — люди землю разучились любить и обрабатывать, животных растить. Но вскоре Олег увидел, что всё же не оскудела брянская земля талантами. Получилось так, что во время тех испытаний стали лучше видеться истинные таланты. И производство, развиваемое Олегом, стало примером для многих других, «едва дышавших» тогда производств России: страна узнала о прекрасном предприятии, способном прокормить и благоустроить жизнь тысячи людей. Матвей решает объединиться с ним, да и помочь ему, хотя сам нуждался в помощи.

— Тогда встать на новый путь помог мне не сухой расчёт, а сердечное желание — голос совести, — закончил своё откровение Матвей.

Он всегда с уважением относился к народу, а когда у кого-то замечал охлаждение в отношениях и возникающие при этом проблемы в работе, то боялся допустить их в своей работе. При случае делился мнением по этому вопросу на собраниях и разных конференциях, но особенно при личных встречах и беседах, как и теперь с братьями.

— Не удалялся ли Олег в прошлой жизни от своих избирателей, да и сотрудников, не бюрократ ли он? — единым голосом спросили братья, наслышанные о прекращении приёма граждан прежним губернатором.

— Прежний губернатор совершил именно эту ошибку, поэтому народ не поддержал его на выборах, — пояснил Матвей, — задача близких к губернатору людей предупреждать его об этом.

— А кто может побудить само это окружение напоминать начальнику о его упущениях? — с недоумением в голосе воскликнул Николай.

— Полагаю, что губернатору самому надо чаще встречаться с гражданами, особенно теми, которые обращаются к нему с предложениями по общественным делам! — тихо ответил Матвей, вспоминая, как сам это делал, как это помогало ему в работе. — Не надо ждать осложнений — лучше их предупреждать! Увлеченность популизмом — верная дорога к недоверию народа!

Оглядывая пройденный путь, Матвей всё чаще ощущал, чего на этом пути недостаёт: не видел он ещё многих святых мест в России, Беларуси, Украине, не видел и святой горы Афон, что в Греции, где много монастырей, весьма хранимых Богом. Порой он полагает, что посетить святые места так же важно, как заново родиться!

*) Николай Александрович Диченков, доктор сельскохозяйственных наук, эколог, ветеран труда, православный писатель, член Союза журналистов России.

Родился 11 августа 1940 года (Брянская область, Брасовский район, с. Кропотово). В 1963 году окончил Брянский технологический институт, в течение 15 лет работал лётчиком-наблюдателем и старшим лётчиком-наблюдателем по охране лесов от пожаров в разных регионах СССР, с 1978 года по 2000 год — работал во Всесоюзных и Всероссийских научно-исследовательских институтах.

Награждён знаком «10 лет безупречной службы в государственной лесной охране СССР», знаком «За сбережение и приумножение лесных богатств России».

В 2003-2005 годах — профессор Брянской государственной инженерно-технологической академии, делегат и участник XV и XVI Всемирных Русских Народных Соборов.

Написал и в 2007 — 2009 годах издал книги: «Спасение», «Возрождение», «Золотая дорога к счастью».