Память о своих грехах

Мы потому забываем о необходимости творить добро, что и благополучием пользуемся неумеренно, и, называя себя грешниками, говорим это неискренно. Это видно из того, что, когда услышим такое слово о себе от других, сердимся и раздражаемся и называем это обидою. Так во всем у нас лицемерие, и мы не подражаем мытарю, который, когда другой укорял его во множестве грехов, перенес эти укоризны и получил плод от дел своих — пошел оправданным более фарисея (Лк. 18, 14); а мы не знаем даже, что такое исповедь, хотя исполнены бесчисленных грехов. Нам надлежало бы не только убедиться, что у нас множество грехов, но и все грехи свои, малые и великие, начертать на сердце, как в книге, и оплакивать, как недавно совершенные. Тогда мы и смирили бы гордость души своей, непрестанно напоминая ей о своих пороках. Память о своих грехах есть такое благо, что апостол Павел часто выставлял на вид даже исповеданные грехи свои. Так как все прежние грехи он омыл крещением, а потом жил так чисто, что не сознавал за собою ничего и не имел грехов, о которых бы надлежало вздыхать, то вспоминал о грехах, омытых уже крещением, и говорил: Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый (1 Тим. 1, 15); и еще: Он признал меня верным, определив на служение, меня, который прежде был хулитель и гонитель (ст. 12, 13), я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее (Гал. 1, 13); и еще: недостоин называться апостолом (1 Кор. 15, 9). Такие грехи, хотя и освобождают нас от виновности, однако могут пробудить душу и расположить ее возлюбить Бога. Так и Симон, на вопрос Господа, который из двух должников более возлюбит заимодавца, сказав: тот, которому более простил, услышал: правильно ты рассудил (Лк. 7, 42–43).

Когда мы помыслим о множестве прежних грехов своих, тогда познаем чрезмерность милости Божией, тогда преклоним голову, тогда смиримся, потому что чем более тяжки грехи, в которых мы виновны, тем более мы будем сокрушаться. Так, Павел вспоминал и о прежних грехах своих, а мы не хотим вспоминать и о сделанных нами после крещения[1]
Х[1] Крещение
Крещение Господне в Сергиево Посадском городском округе
Читать далее..., угрожающих опасностью и подвергающих нас ответственности за них; но если и придет у нас мысль о каком-либо таком грехе, мы тотчас устраняем ее и не хотим опечалить душу воспоминанием о нем и на краткое время. А от этой бесполезной жалости к себе происходит для нас множество зол, потому что, находясь в таком состоянии самодовольства и изнеженности, мы не можем и исповедаться в прежних грехах своих (как это возможно, когда мы приучаем себя не допускать и воспоминания о них?), и легко впадаем в последующие.

Если у нас всегда жива эта память о грехах и душу беспокоит страх, то тогда можно искоренить ее изнеженность и беспечность. Но если снимешь с души и эту узду, то кто удержит ее и не даст нестись безбоязненно по волнам страстей и упасть в бездну погибели? Поэтому праведный Давид и представлял себе будущее наказание, поэтому плакал, поэтому воздыхал, и притом весьма сильно! Им, великим людям, для сокрушения достаточно воспоминать о благодеяниях Божьих, не помнить о своих доблестях, с великим усердием вникать, не случилось ли когда им сделать какой-нибудь малый грех, взирать на великих и весьма благоугодивших Богу мужей; после всего этого размышлять о неизвестности будущего, о склонности людей к падению и греху, чего боялся и Павел, и потому говорил: усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным(1 Кор. 9, 12). Так и Давид о всем этом помышлял в самом себе, и, рассуждая о благодеяниях Божиих, говорил: что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его (Пс. 8, 5~6). А о добрых делах своих забывал так, что, живя на редкость благочестиво, сказал: кто я, Господи мой, Господи, что такое дом мой, что Ты меня так возвеличил! И этого еще мало показалось в очах Твоих, Господи мой, Господи; но Ты возвестил еще о доме раба Твоего вдаль. Это уже по-человечески. Господи мой, Господи! Что еще может сказать тебе Давид? (2 Цар. 7, 18–20). Часто помышляя о добродетелях предков, он почитал себя за ничто в сравнении с ними. Так, сказав: на Тебя уповали отцы наши, о себе прибавил: я же червь, а не человек (Пс. 21, 5, 7). И неизвестность будущего имел он пред глазами, так что говорил: Просвети очи мои, да не усну я сном смертным (Пс. 12, 4). А себя считал виновным в столь многих грехах, что говорил: прости согрешение мое, ибо велико оно (Пс. 24, 11). Итак, им, великим людям, достаточно и этого; а у нас и при этих врачевствах остается еще достаточное основание к истреблению гордости и всякого высокомерия. Какое же это основание? Множество грехов и злая совесть: когда она овладеет нами, то не допускает нас к Богу и при желании нашем подниматься на высоту.

О путях покаяния. Составлено по творениям святителя Иоанна Златоуста

Источник: Свято-Троицкая Сергиева Лавра