Добродетели, их величие и красота

В земной жизни человек находится под действием двух невиди­мых противоположных сил — доброй и злой, силы Божией и силы лукавого! Он стоит как бы между двумя огнями — животворным и огнём палящим. Долг человека — возбудить в себе Божественный огонь веры, любви и прочих добродетелей (Д 2: 91). Вырвав корни страстей, нужно вспахать землю сердца и «насадить на ней пшеницу добродетели» (Д 2: 96). Но чтобы не случилось беды — не возомнили бы мы в своих духовных успехах и не поставили бы себя выше дру­гих, при духовном возделывании должно сразу же запомнить: все наши добродетели есть дело Божией благодати. «Моё, — говорит свя­той Пастырь, — только желание, даже и желание подаёт благодать Божия, потому что «Бог бо есть действуяй в вас, и еже хотети и еже деяти о благоволении» (Флп. 2, 13)» (Д 1: 614).

На вопрос: «В чём состоит истинное богатство человека?» — свя­той Иоанн отвечает: «Не в землях, не в деньгах, не в разного рода земных познаниях и искусствах или не в имении разного рода, не во множестве слуг, не во множестве одежд, вообще, благ земных, ибо всё это тленно и временно». Богатство человека — «добродетель, свя­тыня, смирение, незлобие, воздержание во всём, вера, надежда и лю­бовь» (Д: 400-401). Великое благо быть добродетельным человеком. «Добрый человек и сам покоен, и Богу приятен, и людям любезен. Добродетельный невольно привлекает на себя взоры всех. Отчего? Оттого что благоухание невольно заставляет остановить на себе вни­мание и подышать им. Посмотрите на самую наружность доброде­тельного, на его лицо. Что это за лицо? Это — ангельский лик. Кротость и смирение разлиты по нему и пленяют невольно всех своей красотой. Обратите внимание на речь его: от неё ещё больше благо­ухания; тут вы как бы лицом к лицу с его душой — и таете от его слад­кой беседы» (Д: 89). Чтобы убедиться в величии и красоте доб­родетели, достаточно открыть жития святых и взглянуть на их под­виг. Они явили миру образ непрестанного воздержания, бдения, молитвы, Богомыслия, чистоты. «О, какой Божественный мир, какую свободу духа имели они, удаляясь чревоугодия, любостяжания, нечи­стоты, злобы, этого, почти общего, недуга живущих в мире людей, коим и мы все недугуем. Какая полнота духа в них! Какой свет! Какая любовь пламенная к Богу и ближним!» (М: 23-24)… Подобным может стать, с Божией помощью, всякий. Потому святой Пастырь призыва­ет: «Будь христианином в сердце, то есть будь всегда искренен на молитве, в обращении с ближними, всегда верующий, уповающий, кроткий, незлобивый, ко всем доброжелательный, справедливый, нелюбостяжательный, сострадательный, милостивый, воздержный, целомудренный, терпеливый, покорный, мужественный» (Д: 427).

В совершении добродетелей весьма полезно, даже необходимо, прибегать к помощи, к опыту тех, кто их стяжал. Как в миру бедные обращаются с просьбами к богатым, так и «в духовном порядке» духовно бедным подобает обращаться за советами к духовно бога­тым, сияющим верой и благочестием. Их-то и надо просить научить «нас духовной мудрости, как побеждать грехи, как полюбить Бога и ближнего». Важна здесь и молитва о помощи Святых (Д: 387-388).

Мгновенно стяжать добродетели невозможно — растут они посте­пенно. «Добродетель, — свидетельствует Батюшка, — растёт незаметно, пока, наконец, бывает древом великим, в ветвях которого вселяются птицы небесные» (Д 1: 389); растёт и благоухает (Д 1: 515).

Примечательно, что задатки к тому или иному духовному устрое­нию дети получают по наследству. «Сердечные склонности и распо­ложения, добродетели и пороки передаются детям. Так, Божия Матерь родилась от укрепившихся скорбями в вере и благочестии родителей. Дети в полах получают от родителей своих природу и душу и тело; только степень способностей Господь увеличивает или уменьшает… Делимости опасаться тут нечего» (Д 1: 206-207).

* * *

Началом для всех добродетелей служит вера в Бога, в Небесный Мир и во всё то, что нам Небом открыто.

Вера, по определению святого Иоанна, есть «уверенность в духов­ной истине, в Сущем или в Боге, в существовании мира духовного с его свойствами, подобно как мы уверены в бытии мира веществен­ного и его принадлежностей» (Д: 691). Она — ключ к Божией сокро­вищнице и обитает в добром, простом, любящем сердце. «Вера — духовные уста: чем свободнее они раскрываются, тем большим пото­ком входят в них Божественные источники» (Д: 275).

Должна быть вера несомненная и сердечная. «Несомненная вера, — учит святой Пастырь, — вкорени эти слова в сердце и покажи в жизни» (Д: 758). «Сердечная вера необходима человеку, потому что светоч ума нашего очень ограниченный, немного вмещает в себе света умного, а Господь Бог есть беспредельный Свет, и мир есть бездна Его всемогущества и премудрости» (Д: 135). Такая вера живит душу, радует её. «Вера должна доходить до сердечного зрения. Это значит, что душа должна стать как бы выше чувственности, выше телесного, мрачного естества своего и проникнуть собой — возмож­но чистым зрением сердца — в мир духовный. Тут-то ей будет хоро­шо, тут-то её истинная жизнь, её успокоение и радость. Опыт» (Д: 115-116).

Цель веры, конечная цель, — вечная жизнь (М: 238). «Но кто те­перь, — скорбит Батюшка, — заботливо вопрошает учителей церков­ных: «Что сотворю, да живот вечный наследствую?» (Мк. 10, 17). Очень, очень немногие. Большая часть людей погружена в суету мира, многие не веруют и в бессмертие души человеческой, земная жизнь для них всё, начало и конец, альфа и омега; или многие меч­тают совместить здешние блага, здешнее довольство, здешнюю весё­лость, богатство, здешние страсти с будущим блаженством, забывая, что сказал Господь о тесном пути, вводящем в живот, о самоотвер­женном ношении креста скорбей, лишений, болезней, мучений, о делах мудрых и юродивых, о богатом человеке с богатой нивой и множеством всякого достояния земного» (М: 238).

Сила веры неизмерима, а потому и блага её велики. Верующему всё возможно, ибо он един дух с Богом (Д: 783). «Чудно могущество веры! Живая мысль о Боге, сердечная вера в Него — и Он со мной; сердечное покаяние во грехах с верой в Него — и Он со мной; добрая мысль — и Он со мной; благочестивое чувство — и Он со мной» (Д: 658). Отмечая блага веры, святой Пастырь говорит, что она побеждает врагов неви­димых и видимых, отгоняет страсти, отвращает скорби, даёт мужество при нападении уныния. «Всё с верой возможешь победить и самое Царство Небесное получишь. Вера — величайшее благо земной жизни: она соединяет человека с Богом и в Нём делает его сильным и победо­носным: «Прилепляйся же Господеви, един дух есть с Господем» (1 Кор. 6, 17)» (Д: 119). Для большей убедительности святой Иоанн делится своим опытом, свидетельствуя, какие великие блага приносила ему вера: «Сколько благодеяний доставляла мне доселе вера Христова! Не говоря о бесчисленных других благодеяниях, скажу об одном: сколько душевных возмущений, страстей она прогоняла и умиротворяла меня! Сколько исправила кривых стремлений сердца! Сколько раз грехи очищены и душа спасена была от духовной смерти! И как близок Господь наш к верующему! Он, как воздух, как дыхание уст наших, дыхание сердца нашего, души нашей» (Д: 439).

Чтобы получить блага веры, её должно возгревать. Если этого не делать, то от нерадения она может совсем погаснуть, и само христианство со всеми его Таинствами как бы умереть. «Враг о том только и старается, чтобы погасить веру в сердце и привести в забвение все истины христианства. Отсюда мы видим людей, которые только по одному имени христиане, а по делам совершен­но язычники» (Д: 67).

Учит вере — живой вере — Сам Господь. Подобно тому, как мать, уча младенца ходить, поставит его, а затем зовёт к себе и простирает ему руки, так и Господь на время оставляет христианина Своей помощью, а когда наступит крайняя нужда, и сам христианин по­чувствует свою немощь и бессилие без Небесной помощи — в ответ на проснувшуюся веру простирает «руку помощи, как бы берёт на руки и прогоняет врагов, и чувствует христианин, что попал на руки к Самому Спасителю» (Д: 117-118).

Имея веру, не надо стыдиться её, а дерзновенно исповедывать. «Дерзновение… — великое сокровище души! В земной брани или войне, смелость или храбрость много значит, ибо она творит просто чудеса, а в духовной брани и тем паче» (М 3: 68).

* * *

Основанием для всякой добродетели служит смирение, то есть сознание своего недостоинства, «ничтожества и полноты Божества, создавшего и наполняющего всё и «действующаго вся во всех» (1 Кор. 12, 6)» (Д: 371). По мысли святого Иоанна, Господь поставил на первое место нищету духовную — смирение, как необходимейшее для спасения человека (Д 1: 368). «Вот наша первая забота: насадить в сердцах наших первую из добродетелей — смирение… Без смирения всякая добродетель — потерянное дело» (Д 1: 498). «Основанием и источником всей твоей мыслительности, твоего слова и твоей дея­тельности, да будет смирение» (Д: 371).

Высота смирения явствует не только из того, что оно делает вся­кую добродетель крепкой, а ещё и из того, что разрушает все козни злой силы. «Ах! — восклицает святой Пастырь, — как много в нас тай­ной гордости. «Это, — говорим, — я знаю; в этом не нуждаюсь; это не

для меня; это лишнее; в этом я не грешен». Сколько своего мудрова­ния!» (Д: 279).

Как высочайшее духовное состояние — смирение необходимо всем и «на каждом шагу» земного пути (Д 1: 511). «Нужно приобрести внутреннюю кротость и смирение и готовность ко всякому послуша­нию» (Д 1: 623).

** *

Другая великая добродетель — любовь, имеет для себя Высочай­ший Образ в Самом Боге, ибо Он есть Любовь (Д: 733). «Утверди, Господи, — молится отец Иоанн, — сердце моё в любви: яко Ты еси су­щество и Вина любви» (Д 1: 283).

Свойства любви такие: не мыслит зла (Д: 118), много прощает ближнему, благословляет проклинающих, молится за творящих оби­ду — всем творит добро (Д: 295). «Истинная любовь охотно терпит ли­шения, беспокойства и труды, сносит обиды, унижения, недостатки, погрешности и неисправности, если нет от них вреда другим; терпели­во и с кротостью переносит низости и злобу других, предоставляя суд Всевидящему Богу, Праведному Судии, и молясь о том, чтобы Бог вра­зумил омрачённых неразумными страстями» (Д: 372-373).

Первейшая заповедь — любить всем сердцем Бога. Вторая, подоб­ная ей, — любить ближнего как самого себя. «Возлюби Господа, — учит Батюшка, — всем сердцем, хотя так, как вы любите своих роди­телей и благодетелей; оцените по силе своей Его любовь и благодея­ние к вам,.. которые бесконечно велики и многочисленны. Далее, возлюбите всякого человека, как самих себя, то есть не желайте ему ничего, чего себе не желаете; мыслите, чувствуйте для него так, как мыслите и чувствуете для себя; не желайте видеть в нём ничего, чего не хотите видеть в себе; пусть ваша память не удерживает зла, при­чинённого вам другими, как вы желаете, чтобы забыто было други­ми сделанное вами зло; не воображайте намеренно ни в себе, ни в другом ничего преступного или нечистого, представляйте других благонамеренными, как себя; вообще, если вы видите явно, что они

неблагонамеренны, делайте для них, что делаете для себя, или хоть не делайте им того, чего не делаете для себя — и вы увидите, что у вас будет на сердце, какая тишина, какое блаженство! Вы будете прежде рая в раю, прежде рая на небеси — в раю на земле» (Д: 105).

Великая мудрость и блаженство — любить врага. «Ты ненавидишь врага?.. Почему? — ставит один за другим вопросы святой Пастырь и отвечает: — Ты глуп… Потому что, когда враг тебя гонит, ты ещё сам се­бя внутренно гонишь, ибо скажи, не гонение ли, не самое ли жестокое гонение — мучить себя ненавистью к врагу? Люби врага — и ты будешь премудр. О, если бы ты знал, какое торжество, какое блаженство — любить врага и делать ему добро! Так Сын Божий, так Бог во Святой Троице восторжествовал и торжествует Своей любовью над неблаго­дарным и злонравным родом человеческим; так Святые Божии тор­жествовали над врагами своими, любя их и делая им добро» (Д: 134).

Любить надо всех людей. Для сего есть крепкое, нерушимое осно­вание — оно в единстве человеческого рода. «Все люди, как один человек. И вот где основание — любить всех, как себя» (Д 1: 94).

А вот от любви к греховному миру и всему связанному с пороком надо убегать. «Должно убить в себе земную любовь, любовь (страсть) к земной плотской красоте, к сластям, к корысти, к плоти своей, к чести» (Д: 433). «Всякая красота в мире сем (красота лица) есть слабая, ничтожная тень несозданной красоты, неизреченной доброты лица Божия; всякое земное наслаждение ничтожно в сравнении с будущим наслаждением» (Д: 502). За этими глубоко пастырскими суждениями следует такой же призыв: «Так всякий христианин бойся прилагать сердце к деньгам, пище, питию, наряд­ным одеждам, к нарядной квартире; да не любишь, не ласкаешь пло­ти своей, чем бы то ни было: увеселениями ли, видами ли изящ­ными, яствами и напитками, сном, праздностью и леностью, срамными делами, играми, праздными путешествиями, пустыми книгами и зрелищами… Ко всему… в мире будь равнодушен, ни к чему пристрастен и жаден» (Д: 556).

Паче нашей любви к Богу — любовь Его к нам. Святой Иоанн в глу­боко духовном гимне прославляет её: «Велика Твоя любовь, Господи: всего Себя истощил еси ради любви ко мне. Взираю на Крест и дивлюсь Твоей любви ко мне… Твои Животворящие Тайны, Господи, служат всегдашним громким доказательством Твоей к нам грешным любви, ибо это Божественное Тело Твоё было за меня, за всех нас ломимо; эта Кровь за меня, за всех нас излиялась, Господи! Славлю чудеса святых Тайн Твоих над верными Твоими, которым я пре­подавал оныя; славлю исцеления бесчисленные, которым я был сви­детелем; славлю действие их во мне всеспасительное; славлю Твоё милосердие ко мне, в них и чрез них мне являемое, силу Твою живо­творную, в них действующую. Господи! За толикую любовь Твою ко мне даждь мне любити Тебя от всего сердца моего, и ближнего как себя, любить врагов моих, не только любящих меня» (Д: 481).

Кто может достойно оценить любовь Божию к нам? Тот, кто це­нит и любовь человеческую. «Кто не ценит любви человеческой, тот как оценит и любовь Божию? Кто не верит в любовь человеческую, тот как поверит и Божией любви?» (Д 1: 246).

Ярким примером любви является святой апостол Иоанн Богослов, именуемый святой Церковью за сию великую добродетель Апостолом Любви. Вот к нему и советует Батюшка обращаться с молитвой, когда в сердце оскудевает любовь к Богу и ближнему: «Апостоле, Христу Богу возлюбленне и сам преисполненный любве, умоли распятую за нас Любовь излияти любовь в сердце моё Духом Святым; вем, яко приемлет твоё ходатайство Той, Иже тя, падша на перси Его, приемый. Всем сердцем моим молю тя, друже Христов, претвори молитва­ми твоими сердце моё из нелюбящего в любящее и погаси в нём безум­ную и нечистую любовь к тленным благам мира сего, отторгающим меня от любви истинной и святой» (Д 1: 566).

***

Непрестанным выражением любви к Богу и ближнему служит милостыня. «Любовь к Богу и ближнему, — говорит Батюшка, — в настоящем нашем повреждённом состоянии, без самопожертвова­ния не бывает и быть не может; кто хочет исполнить заповеди о любви к Богу и ближнему, тот должен заблаговременно обречь себя на подвиги и лишения ради любимых» (X: 290).

Милостыня — это та добродетель, которая будет представлена «на Страшном Суде пред лице всех — для того, чтобы объявить» творя­щим её «помилование от вечного за грехи осуждения» (Д 1: 121).

Подлинно милостив тот, кто подаёт милостыню от всего любяще­го сердца, кто со всяким беседует сердечно, «а не умом или устами, кто отдаёт всякому искреннее, сердечное почтение, кто проповедует слово Божие и служит от истинного сердца, нелицемерно, — словом, кто объемлет всех и носит всех любовью в сердце своём, презирая всё вещественное, что становится препятствием в любви между им и ближним» (X: 391). «Милостыню всегда подавай с лицом весёлым, — велит святой Иоанн, — Сам Христос принимает; никого ни взглядом, ни словом не обидь» (Д 1: 460).

А какие, когда милостыни бывают мнимые? Если творят их, хотя и с благотворительной целью, но для «увеселенья, то есть, прежде всего, хотят намеренно послужить своей греховной плоти, диаволу, а потом уже — ближнему и Богу. Да это, господа, вовсе не благотво­рение! Одно только имя благотворения носит» (X: 393).

При творении милостыни требуется осторожность: не все её заслу­живают в равной мере. «Если мы знаем о некоторых, — наставляет Ба­тюшка, — что они бедны от праздности и лености, таким мы не должны уделять от своих трудовых избытков. «Аще кто не хощет делати, — говорит святой апостол Павел — ниже да яст» (2 Сол. 3,10)» (X: 392).

«Господи! — молится отец Иоанн. — Научи меня подавать мило­стыню охотно, с лаской, с радостью и верить, что, подавая её, я не теряю, а приобретаю бесконечно больше того, что подаю. Отврати очи мои от людей с жестоким сердцем, которые не сочувствуют бед­ным, равнодушно встречаются с нищетой, осуждают, укоряют, клей­мят её позорными именами и расслабляют моё сердце, чтоб не делать добра, чтоб ожесточить и меня против нищеты. О Господи мой! Как много встречается таких людей! Господи, исправь дело милостыни!» (X: 395).

Больше всего успокаивает нас, наши мысли, наше сердце среди су­еты земной жизни — это надежда на Бога — «христианское, полное живого упования и чудной успокоительной силы, изречение: всё для меня Господь. Вот бесценное сокровище! Вот драгоценность, с кото­рой можно быть спокойным во всяком состоянии, с которой можно быть и в бедности богатым, и при обладании богатством — щедрым, и с людьми любезным; с коим и по согрешении нельзя потерять упо­вания. Всё для меня Господь» (X: 395-396).

Святой Пастырь сетует, что хотя и есть много верующих в Бога, но среди них немало встречается не имеющих подлинной надежды на Него. «Случись беда, напасть, искушение — малодушествуют, уны­вают, всегда ропщут, и куда девается вся вера? Тут бы надо показать преданность воле Божией, сказать: „Яко Господеви изволися, тако быстъ: буди имя Господне благословенно во веки». А то, видно, они ве­руют в Бога только в счастьи, а в несчастьи отвергают Его» (X: 397).

Святой Иоанн указывает необходимые средства для утверждения в уповании: «Средства, утверждающие надежду христианскую: мо­литва, особенно частое, искреннее молитвенное исповедание грехов своих, частое чтение слова Божия, особенно же частое причащение святых Животворящих Тайн Тела и Крови Христовой» (X: 398)… «Надежда дышит молитвой, как воздухом, и питается добрыми дела­ми, как пищей» (Д 1: 22).

«Так, человече, — взывает Батюшка, — всё для тебя Господь, и ты будь всем для Господа… Откажись от исполнения своей растленной, страстной, прелестной воли; не знай своей воли, знай одну волю Божию; говори: „Не моя воля, но Твоя да будет»» (X: 396).

***

Ценны также указания Кронштадтского Пастыря о построении домашних отношений, особенно — детей к родителям.

«Ревнующие о благочестии, брат и сестра! — по родному начинает своё слово святой Пастырь. — Тебе придётся слышать, и может быть нередко, более от своих домашних, что ты тяжёлый, невыносимый че­ловек; ты увидишь к себе сильное нерасположение, вражду за своё благочестие, хотя враждующие не будут выражать, что именно за бла­гочестие они враждуют против тебя, — не возмущайся этим и не при­ходи в отчаяние: потому что диавол в самом деле может преувеличить до огромных размеров некоторые слабости твои, от которых и ты не свободен как человек, но припомни слова Спасителя: «Враги человеку домашние его» (Мф. 10, 36), и от недостатков исправляйся, а благоче­стия держись твёрдо. Поверяй совесть свою, жизнь свою и дела свои Богу, ведущему сердца наши. Впрочем, смотри на себя беспристраст­но: в самом деле не тяжёл ли ты по своему характеру, особенно для до­машних своих; может быть, ты угрюм, неласков, необщителен, нераз­говорчив. Распространи своё сердце для общительности и ласки, но не для потворства; в выговорах будь кроток, нераздражителен, нежелчен. «Вся вам любовию да бывают» (1 Кор. 16, 14), сказал Апостол. Будь терпелив, не за всё выговаривай, иное сноси, преходя молчанием, и смотри на то сквозь пальцы. «Любы вся покрывает и вся терпит» (1 Кор. 13, 7). Иногда из-за нетерпеливого выговора образуется враж­да, оттого что выговор был сделан не в духе кротости и любви, а в духе самолюбивого притязания на покорность себе другого» (Д: 776-777).

Дети обязаны с глубочайшим почтением относиться к родителям, ибо в них «утверждено бытие детей и после их рождения — во всю жизнь. «Чти отца твоего и матерь — да долголетен будеши на земли» (Исх. 20, 12). Какого же почтения они достойны! И собствен­ное благо каждого обязывает почитать родителей — «да благо ты будет». Родители, некоторым образом, — боги наши» (Д 1: 284). Почтение должно быть совершеннейшим, не нарушаемое «ни одной неправедной мыслью, ни одним самолюбивым чувством» (Д 1: 291), хотя бы у них и имелись какие-либо недостатки. «Хам проклят за то, что поглумился над опьяневшим и обнажившимся родителем» (Д 1: 278). «Упокой старость отца и матери, — взывает отец Иоанн, — и тебя Господь упокоит вечным упокоением» (Д 1: 504).

Все добродетели, как и пороки, имеют определённые следствия. И одни и другие — «достаточные залоги той истины, что в вечности будет блаженство для праведников и вечная мука для грешников. Те и другие предназначаются здесь. Здесь порок клеймит сам себя и другие клеймят его позором и подвергают наказанию, зная, что это будет в большей мере там; равно суди и о добродетели» (Д 1: 517).

Если с грехом надо постоянно бороться, то в благочестии должно неленостно упражняться. «И душевные и телесные силы человека со­вершенствуются, умножаются и укрепляются упражнением их… Не стань молиться, или молись редко — тебе и противна и тяжела будет молитва, как пятипудовая тяжесть. Не стань воевать на страсти или воюй только изредка и слабо — очень трудно будет бороться с ними, будешь часто побеждаем от них; не будешь иметь от них покоя и жизнь свою отравишь ими, не научившись побеждать этих домаш­них, злейших, внутренних, всегда в твоём сердце сидящих врагов тво­их. Так всем необходим труд и деятельность. Жизнь без деятельнос­ти и не жизнь, а что-то уродливое, какой-то призрак жизни» (Д: 213- 214). Иногда говорят: «Нет охоты молиться, так и не молись». «Лу­кавое мудрование плотское; не стань только молиться, так и совсем отстанешь от молитвы; плоть того и хочет. «Царствие Небесное ну­дится» (Мф. 11у 12). Без самопринуждения к добру не спасёшься» (Д: 335). К добру, к истине должно постоянно понуждать и принуждать себя. На молитве надо заставлять себя «выговаривать каждое слово с силой, истинно, от сердца… Нужно убедительно для себя самого говорить слова молитвы. Когда убедительны для тебя самого будут молитвенные слова, тогда они будут убедительны и для Бога, а без убеждения себя не думай твоей молитвой убедить Бога даровать тебе какое-либо благо. Бог даёт по сердцу нашему: чем больше искрен­ности, сердечного жару к молитве, тем, больше дар» (Д: 529-530).

В духовной жизни требуется постоянное движение вперёд, посто­янное восхождение по лествице добродетелей, непрерывное увели­чение их. «Если же мы стоим на одной точке нравственного совершенства, на одной ступени лестницы христианского восхожде­ния, то всё равно, что идём назад; если не собираем, то всё равно, что расточаем» (Д: 792).