5 сентября НОВАЯ ГАЗЕТА опубликовала комментарий летчика 1-го класса, отличник «Аэрофлота», КВС А-320 Андрея Литвинова о произошедшем в аэропорту Шереметьево. Блеф, состоящий из двух волшебных слов — «высочайшая персона», — мог бы спасти жизнь 24-летнему молодожену Артему Чечикову.
18 августа новобрачные Лена и Артем Чечиковы возвращались после медового месяца из Испании домой в Челябинск. Ребята поели и уснули. Лена проснулась от того, что Артему было плохо, он не мог вздохнуть.
Если человеку в самолете плохо и рядом оказывается врач — это редкая удача. Рядом с Артемом Чечиковым оказался не один, а несколько врачей, и все они, не отступая ни на минуту, самоотверженно оказывали ему помощь. Спасали. Об этом, не сговариваясь, написали сегодня уже десятки очевидцев. И теперь уже известны все герои слаженной команды, не давшей молодому человеку умереть в полете.
Это прежде всего руководитель курганского Центра медицины катастроф, врач-реаниматолог Валерий Лукьянов, офтальмолог курганского госпиталя для ветеранов войн Наталья Кныш, врач-психиатр Курганской областной психоневрологической больницы Ирина Сурикова.
Было еще два верных помощника —медсестра Лариса Амирова и профессионально обученный стюард испанской компании. Первый пост о трагедии, «написанный на эмоциях», как об этом говорит сама автор — врач Ирина Сурикова, появился на медицинском форуме. Его перепостили тысячи:
«…Самолет, 200 человек возвращаются из Испании в Челябинск. У молодого человека неожиданно происходит остановка сердца. Бортпроводники кричат врачей, находится несколько человек на борту, в том числе и доктор-реаниматолог. Начинается непрямой массаж, кислород (несколько баллонов было на борту), в бортовой аптечке адреналин — вводится, реанимация проводится, насколько это возможно в таких условиях.
…Выясняется, что пролетаем над Москвой, счастью нет предела, отдана команда пилотам, самолет приступает к снижению, реанимационные мероприятия продолжаются в прежнем темпе. При этом пилоты предупредили «Шереметьево», что нам нужна реанимационная бригада и требуется госпитализация.
Парень начинает шевелиться, зрачки сужаются, цианоз (синюшная окраска кожи) медленно исчезает, но артериальное давление не прослушивается. Попутно выясняем у жены, что парень здоровый, не пьет, не курит, занимается спортом. Выставляется диагноз «острая коронарная недостаточность и отек легких». Сели.
Заходят в салон две женщины в халатах (фельдшер и врач) и испуганно смотрят на нас. Мы спрашиваем: «ГДЕ БРИГАДА?» Нам отвечают: «КАКАЯ БРИГАДА?»
Реаниматолог чертыхается, требует у вышеуказанных медработников аэропорта ларингоскоп, батареек в нем нет, в аптечке у них тот же набор, что и на борту.
Мы 1,5 часа (!!!) ждали реанимационную бригаду…
Был пятый час утра, насколько я помню. Нам все время говорили, что «едут, сейчас приедут». Тащили парня, тащили, тащили. Была надежда. Он умер, когда приехали долгожданные реаниматологи, подошли к парню неторопливым шагом…
Было страшно, было обидно. За своих коллег, за жену, которая билась в истерике, когда ей сказали: «Он умер».
Когда мы сели и выяснилось, что нас никто не ждет, что «Боинг», который экстренно запрашивает посадку с умирающим человеком на борту, — это фигня, стюардесса сказала нам: «Добро пожаловать в вашу страну».
Безразличие, которое не встретишь в провинции, — вот что такое Москва. Как сказал доктор-реаниматолог… «У нас бы за такое расстреляли…»
…— Все это время пациент был жив, самостоятельно дышал. У него была правильная реакция зрачков на все происходящее. Но сердце самостоятельно работать не могло, потому что необходимо было специальное оборудование и препараты. Их на борту самолета не было, — скажет позже доктор Наталья Кныш.
Их не было, и, когда самолет приземлился — спустившись с высоты 10 км, люди как будто бы оказались в пустыне под названием «Международный аэропорт «Шереметьево». Возможно, блеф, состоящий из двух волшебных слов —«высочайшая персона», — мог бы спасти жизнь 24-летнему молодожену Артему Чечикову. У трапа самолета стоял бы реанимобиль. Возможно, даже не один, а несколько. Такое не могло бы прийти в голову испанскому пилоту, сообщавшему на землю о необходимости экстренной посадки из-за тяжелого состояния пассажира. Он действовал по правилам: на борту человек, которому нужна срочная реанимационная помощь. Значит, реанимобиль должен быть. Это — всё.
А это — не всё для «понтовой», вечно кичащейся размерами своих авто, домов и яхт, вхождением в тренды и еще неизвестно чем, страны ВИПов и её раболепной обслуги. Это не всё — для тех людей, кто смотрит-приценивается: ты кто, из каких, нужно ли перед тобой распинаться или можно тебя пинать?
АНДРЕЙ ЛИТВИНОВ
Об этом «не всё» лучше всех, наверное, знает летчик 1-го класса, отличник «Аэрофлота», КВС А-320 Андрей Литвинов. Это он закрыл в свое время двери перед губернатором, который считал, что «обычные» пассажиры должны его «высочайшую персону» подождать, ругался с начальником УФСБ Краснодарского края, потому что тот чуть не протаранил самолет на своем VIP-автомобиле.
— Мне жаль, что не я был пилотом самолета, в котором молодому человеку стало плохо с сердцем.
Я бы сообщил диспетчеру, что срочная медицинская помощь нужна губернатору или депутату. Потому, что просто пассажир — ну и что? Успеется… Я так делал много лет назад. Я понимаю, что ложь — это плохо, и, возможно, у меня уже извращенное сознание.Но я знаю изнутри прогнившую насквозь систему работы в аэропортах. Если речь идет о спасении человека и ты хочешь, чтобы реанимобиль стоял у трапа и ждал приземления самолета, — ври, блефуй, говори, что помощь нужна для высочайшей VIP-персоны.
Только здесь они в конце предложения слышат понятные и побуждающие их к немедленному действию слова…
— Почему вы так думаете?
— Давайте вспомним авиакатастрофу в Казани (18 ноября 2013 года под Казанью при заходе на посадку разбился пассажирский «Боинг» с 50 пассажирами на борту — «Новая» подробно освещала последовавшие за этим события — Ред.). Известно, что рейс Москва—Казань должен был выполнять 50-местный самолет Bombardier CRJ.
Но незадолго до вылета выяснилось, что на рейс зарегистрированы пассажиры бизнес-класса: сын президента Татарстана и руководитель татарстанского управления ФСБ.А в самолете Bombardier CRJ нет салона бизнес-класса. Тогда его экстренно заменили на «Боинг». Я уже говорил вам: в таких ситуациях проявляется рабская натура нашего человека, который все что угодно готов делать, лишь бы те, кто главнее, не обиделись…Лизоблюдство перед VIP-персонами не спасло их от трагедии. Но в данном случае, сыграв на этой отвратительной черте, мальчика, возвращавшегося после медового месяца в Испании, можно было бы спасти…
— А по-другому совсем никак?
— Знаете, я недавно подсчитал часы полета, получилось, что за 32 года работы в авиации я провел 2 года чистого времени в небе. И я сейчас опираюсь на свой жизненный и профессиональный опыт.
Скажите мне, как что-то может быть по-другому, если происходит такой вопиющий случай: умирает, не дождавшись реанимобиля, молодой человек, а первые слова, которые произносит главный врач аэропорта «Шереметьево», — «ложь»?! И бессовестное выгораживание себя, и совершенно подлая попытка выставить виноватым того врача — пассажира, который спасал умирающего?!
Ведь что он сказал: «Персонал наш в реанимационных действиях не участвовал, и персональную ответственность взял на себя тот врач, который проводил мероприятия. И те врачи, которые были с ним…» Это дословно — цитата.
— На сайте международного аэропорта «Шереметьево» говорится о том, что его временно отстранили от должности главного врача «в целях обеспечения объективности и беспристрастности расследования обстоятельств смерти пассажира».
— Его не временно надо отстранить, а навсегда, он не должен быть врачом по определению, в принципе. Вот как бы нормальный главный врач сказал в этой ситуации?Произошла страшная трагедия. В этом надо разбираться и найти виновных, наказать. И, конечно же, надо приложить все силы и убедить руководство аэропорта, что нам необходимо реанимационное оборудование, нужны врачи-специалисты.
Он бы вышел к родственникам умершего, принес извинения, какие-то постарался бы найти слова поддержки. А этот… отмывается и говорит о том, что дорого встанет аэропорту собственная реанимационная служба.
Тем временем уже озвучено, что в год на борту самолета и в аэропорту бывает около 400 случаев, когда вызывают «Скорую». Понятно, что, к счастью, не все 400 случаев смертельные, но о какой же дороговизне может идти речь?
У нас пожары случаются еще реже, ну уж точно 400 случаев пожаров не бывает. Так получается, что нам и пожарные машины в аэропорту не нужны, — ну а зачем? Дорого же!
Нашим властям не дорого прощать долги разным странам, содержать огромный аппарат чиновников, поднимать зарплаты депутатам, закупать дорогущие машины, чтобы красиво ВИПов довозить до трапа самолета…
А не дать человеку умереть в крупнейшем аэропорту Европы — дорого! Батарейки к медицинскому оборудованию — дорого! Медики заходят в самолет, только что совершивший экстренную посадку, — и требуют предъявить паспорт умирающего!
После того как человек умирает, его жене, девочке, которая из новобрачной внезапно стала вдовой, — никто не помогает. Ей никто не предлагает помощи в чужом городе. Где такое возможно?!
Это все должно быть расследовано. Каждая деталь. Благо очевидцев много, и они не молчат. Я им верю, им, в отличие от чиновников, незачем врать
Галина Мурсалиева
НОВАЯ ГАЗЕТА 05.09.2014 http://www.novayagazeta.ru/society/65142.html
Источник: Радио Посад
