Беседа о том, почему ни уставы учебных заведений, ни заботы начальствующих и учащих не достигают желаемой цели в отношении воспитываемого в этих учреждениях юношества

Нравственное воспитание, подаваемое в семинариях, имеет целью правильное образование характера учащихся соответственно будущему их назначению. Осуществлению сей цели содействуют как воспитывающие в семинарии, так и учащие; те и другие заботятся о том, чтобы развить и укрепить в учащихся любовь и уважение к Православной Церкви, ее уставам, священнодействиям и обрядам, утвердить их в добрых христианских навыках и привести к живому сознанию важности священства (Устав семинарии. §§ 137, 138).

Нужно ли разъяснять, сколь мало достигается цель, указываемая семинариям сейчас сказанным правилом устава, в отношении к нашей и ей подобным семинариям? Юноши с таким прекрасным характером, какой указывается этим уставом учебно-воспитательных духовных учреждений, не составляют ли у нас меньшинство?! Вам, вероятно, известно, какой недостаток у нас в кандидатах на священство для церквей[1]
Х[1] Помимо Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде и районе огромное количество храмов, часовен и церквей. Здесь вы сможете увидеть фотографии, узнать историю, особенности архитектуры, интересные исторические факты о храмах и церквях города и Сергиево-Посадского района.
Читать далее... нашей епархии. Быть может, и вы слышали, что мы вынуждены бываем ежегодно приглашать на священнические места правоспособных лиц из других епархий. Почему это? Потому, что некоторые питомцы местной семинарии выходят из нее до окончания курса и потому не могут быть признаны правоспособными к определению на священнические места в скором времени. А окончившие курс уклоняются от поступления на служение Церкви в священном сане, боясь тяготы креста этого служения и тяжелой ответственности, падающей на того, кто стал бы ходить недостойно своего высокого звания. Вследствие этого они поступают на другие, якобы менее ответственные должности. При этом некоторые остаются в духовном ведомстве, а другие, как бы стыдясь поношения Христова, оставляют общество служителей Церкви и переходят на сторону противников ее, если не явных, то тайных.

Таким образом, высокая цель духовных учебно-воспитательных учреждений не достигается, по крайней мере во всей полноте ее. В чем заключается причина столь печального явления, дающего иногда повод для общественного мнения к различным несправедливым суждениям об этих учреждениях, умаляющим достоинство духовной науки и ведущим к заключению якобы о недостаточной целесообразности устава этих учреждений?

Не вследствие ли сего некоторые из принадлежащих к духовному сословию предпочитают отдавать детей своих для образования не в духовные, а в светские учебные учреждения?

Попытаемся попристальнее рассмотреть дело и, если можно, дойти до первой причины, препятствующей добрым по идее учреждениям достигать указанной им высокой цели.

Нельзя, по-видимому, считать виновниками сказанного ненормального явления, замечаемого в наших духовно-учебных заведениях, начальствующих здесь и учащих, из которых одни должны самым делом более или менее точно исполнять устав, а другие — следить за сим исполнением. Не должны бы иметь здесь места и воспитанники, испорченные нравственно, ибо таковые должны быть исправляемы дисциплинарными мерами или, в случае безнадежности, увольняемы из учреждения, как повелевает установленное для сего правило.

Если наблюдающие за исполнением устава не беспечны, исполнители его, по-видимому, безупречны, нарушители же не остаются безнаказанными, а между тем намеченная цель не достигается, то не заключается ли причина этого в несовершенстве самого устава? Так думать было бы не только несправедливо, но и дерзко. Правда, как человеческое произведение, устав не мог быть настолько совершенным, чтобы навсегда оставаться неизменным; но, как плод труда людей, без сомнения разумных и опытных, он не должен быть и настолько нецелесообразным, чтобы требовать постоянного или довольно частого изменения.

Итак, где же скрывается искомая причина того, что и добрый устав не приводит к желаемой цели?

Полагаем, что причину нужно искать там же, где скрывалась она и тогда, когда не достигали цели своей и таковые совершеннейшие уставы, каковыми были законы, правила и заповеди, данные чрез Моисея, пророков и апостолов. А сии богооткровенные законы оказывались недействительными, между прочим, потому, что исполнители, соблюдая иногда внешнюю сторону, или букву закона, не усвояли духа его.

Не то же ли самое делается и с уставом наших учебных заведений? При тщательном иногда исполнении и наблюдении за исполнением буквы одни не обращают должного внимания на дух устава, другие не стараются проникнуться этим духом. Притом же закон, определяющий правила для внешнего благоповедения и карающий внешние проступки, не может простирать свою силу и власть туда, где заключается исходное начало всех поступков, добрых и злых. Это—тот тайник, куда не проникает глаз наблюдателя, не простирается власть начальника. Это — тайник сердца. Оно, сердце, — источник добра и зла; в нем заключается жизнь и смерть. От сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи и всякое беззаконие (Мф. 15,19). Вот где причина того, что и добрые уставы учебных заведений не достигают своей цели: это — сердце учащихся питомцев.

Если сердце испорчено, то каким уставом ни ограждайте жизнь воспитанника, он всегда найдет возможность пройти мимо устава. Как ни карайте проступок и преступление, доколе сердце зло, внешнее поведение не исправится. Если устав устроит каменную ограду вокруг заведения, то злое сердце внушит юноше перелезть чрез нее и выйти туда, где его сокровище. Что вы запретите делать в стенах заведения, то злое сердце побудит сделать за стенами. Вы поставите воспитанника на молитву, и он будет присутствовать во время совершения ее, но только телом, а сердце уйдет туда, где нравится ему быть. Вы объясняете ученику урок, а испорченное сердце влечет волю его к чтению запрещенной книги. В глазах начальства юноша казаться будет благовоспитанным, а за глазами он — раб порока, пленник греха; в глазах — почтительно кланяться, а за глазами — пересуждать и злословить.

Таков один, таков другой, третий и десятый. И много ли в наше время найдется Сергиев, от юности восприявших в душу свою Христа? Много ли Феодосиев, взявших на себя ярем Христов от юности своей? Много ли найдется таких родителей, которые бы старались сохранить в детях чистоту сердца от купели Крещения[2]
Х[2] Крещение
Крещение Господне в Сергиево Посадском городском округе
Читать далее..., которые в основу воспитания полагали бы страх Божий?

Дети портятся еще в доме своих родителей; испорченными они поступают в школу. Школа и училище бывают не в силах исправить их, и они, еще более закоснелые в пороках, переходят в следующее учебное заведение. Здесь порывы юности, жажда новых впечатлений, общество испорченных товарищей еще более закрепляют их в пороках, повапливаемых*) иногда внешним благоповедением.

Что же? Какой исход из такого положения дела? Есть ли какие-либо средства к исправлению зла, так глубоко сокрытого? Есть ли возможность воздействовать благотворно на сердце юноши-воспитанника?

Доселе не изобретено еще такого искусства, при помощи которого можно было бы исправить сердце. Внешними мерами можно только на время сдерживать от проступков, можно придать благовидность внешнему поведению: юноша будет казаться благонравным, но сердце исправить нельзя. На него может иногда подействовать слово, сказанное от сердца, добрый пример воспитателей, но это только в отношении к тем юношам, в сердце которых осталась искра добра. А для тех, кто уже полюбил грех и не хочет расстаться с ним, в распоряжении человека нет средств к исправлению. Это сердце как бы умерло для добра; это—камень, на котором не может вырасти злак добра. Оживить его может только Тот, Кто имеет власть и силу мертвить и живить, Кто из камней может делать чад Божиих (Мф. 3,9). Он только может отъять сердце каменное и дать сердце плотяное (Иез. 11,19; 36, 26). Он один может иметь прямой, непосредственный доступ к сердцу, говорить этому сердцу языком понятным и убедительным для него. Он и говорит ему: иногда — голосом совести, иногда приводит его в сокрушение болезнями, несчастьями, бедностью, презрением от людей и т. п.

Впрочем, Он говорит, увещевает, но не принуждает; зовет, но не влечет насильно к исправлению. Известно изречение одного учителя Церкви, что Бог спасти человека без человека не может,— следовательно, без согласия самого человека Он не исправит и развращенного сердца его. Значит, доля решающего значения в деле исправления сердца принадлежит человеку — хозяину сердца. Благо тому, кто на призыв Божий отзовется: «Я, Господи!» и на обличение: «Виноват, Господи, не буду так делать вперед». Когда является сознание немощи и мольба о помощи, тогда приходит и помощь от Господа. Эта помощь есть та благодатная сила, которая даруется христианину в Таинствах: первоначально — в Крещении, потом в Покаянии и святом Причащении; она иногда долго таится в душе, как искра, под пеплом греха и страстей. Возбужденная покаянием и молитвой, эта благодатная сила начинает действие свое изнутри, исправлением сердца. Обращающемуся с порочного пути на стезю добродетели она показывает его нравственное безобразие, мысленному взору его представляет тех духовных гадов, которые доселе незаметно для него самого наполняли бездну его сердца. И тогда омерзительным становится человек сам для себя.

При возбуждении со стороны благодати Божией в грешнике, каковым сознает себя осуждающий себя юноша, является усилие к самоисправлению: он начинает борьбу с самим собой; он следит за своими мыслями, отражает нападение злых и нечистых помышлений, стараясь заменить их добрыми, святыми. В таковой борьбе он иногда чувствует свое бессилие и, изнемогая, начинает молиться, но не той холодной, формальной молитвой, а особенной, сердечной, слезной, дотоле ему почти неведомой. С этого времени начинается самоисправление или, вернее, исправление жизни при помощи благодати Божией. Тогда не нужны для этого юноши внешние охранительные меры — он сам себя бережет. Ему особенно нужен тогда опытный наставник в начинающейся его внутренней духовной жизни. Великую услугу сделает для него в этом отношении духовник. Там, где нет такового, юноша, вступающий на путь самоуправления, не решаясь кому-либо поведать тайны своего сердца, но нуждаясь в советах, ищет наставлений в писаниях опытных в духовной жизни людей. Дивное дело: те книги, к которым он прежде питал отвращение, теперь становятся для него вожделенными, как бы его друзьями, с которыми он беседует и советуется. А те, которые он прежде страстно любил и которые, быть может, закрепляли его в дурной жизни, теперь делаются для него постылыми. Юноша определяет себя на служение Христу, в Котором он сердцем своим узнает Спасителя и Бога своего и Которого знал прежде только одним умом и редко вспоминал о Нем. Теперь он внутренно дает обет служить Ему и быть верным до смерти. Юноша начинает ходить во страхе Божием, а от сего страха начинается внутри его дух спасения. Затем являются болезни нового рождения — разнообразные скорби и искушения.

Последствием сего является опытность, умудряющая его во спасение под водительством Духа Божия и при окормлении матери Церкви.

Когда начнется внутреннее обновление юноши, тогда внешние соблазны для него не бывают так опасны, как прежде. Страх Божий для него служит уставом и оградой, а совесть, водимая сим страхом,— наблюдателем, судьей и воздаятелем. Юноша сам прерывает связь с прежними товарищами порочной жизни; вместо них он или избирает других, единомысленных себе, или же остается один, с единым Богом. Он становится примером благонравия, образцом для других в исполнении устава, славой воспитывающего его заведения.

Подведем итог сказанного. Главная причина, почему в большинстве случаев не достигается нравственно-воспитательная цель в отношении к юношеству, учащемуся в наших семинариях, не заключается якобы в несовершенстве устава, ни в недостатках воспитывающих и учащих сил, а в самих питомцах, в испорченности их сердца. А порчу сердца не может исправить ни строго целесообразный устав, ни надзор наблюдателей, ни карательная власть начальствующих, если не обновит его сердца Тот, Кто больше сердца нашего. Но и сие обновление не может совершиться без участия самого юноши, хозяина сердца. Восстание нравственно падшего и исправление его начинается тогда, когда, по действию благодати Божией, в сердце его рождается страх Божий, а от сего — дух спасения, решимость восстать и идти путем заповедей нравственного закона. Как падение, так и восстание начинается с сердца. В сердце — жизнь и смерть.

Храни же, юноша, всяким хранением сердце свое (Притч. 4, 23), ограждай его страхом Божиим. Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека (Еккл. 12,13).

Этими последними словами священной книги священного проповедника закончу и мою проповедь с вами, питомцы.

Источник: Святитель Макарий (Невский), митрополит Московский и Алтайский. Единое на потребу: Проповеди, слова, речи, беседы и поучения. Т.2.- М.: “Булат”, 2011. С. 89-94