Учитель пятнадцати веков

logo

В начале V века Константинопольский архиепископ Иоанн получил именова­ние Златоуст. Позже, в VII веке, этот почетный титул сделался неотделимым от его имени, с ним он вошел в историю как Иоанн Златоуст, или даже просто — Златоуст. Эпизод с непризнанным современниками гением очень узнаваем в исто­рии литературы, живописи, музыки нового времени… К Иоанну Златоусту роковая судьба гениальностей не имеет никакого отношения — романы становятся бес­тселлерами, а картины продаются за астрономические суммы спустя не слишком долгое время после того, как разорился и умер в нищете их автор. Триста лет в современных понятиях — возраст безнадежного антиквариата. Но Иоанна Злато­уста читали и через триста лет с таким же пробуждением духа от опасного сна совести, с замиранием сердца от восторга, иногда со слезами, а иногда с невольной улыбкой так же, как слушали его толпы, заполнявшие соборные церкви в Антиохии и Константинополе. С таким же негаснущим интересом читали его и через пятьсот, тысячу и полторы тысячи лет.

Учитель пятнадцати веков


Святитель Иоанн Златоуст

Немногие ораторы удостаивались признания, закрепленного в почетном при­бавлении к имени. Хризостомом (Златоустом) именовался, например, римский оратор и философ I-начала II века Дион. Но слава, которой окружен, как непре­взойденный мастер красноречия, христианский учитель, полностью затмила ора­торскую славу Диона Хризостома. И если историки и рискуют с кем-то сравнивать Иоанна Златоуста, то лишь с Демосфеном и Цицероном.

Для христиан всех времен, однако, Златоуст неизмеримо больше, чем только талантливый мастер слова. Ему был присвоен редкий титул вселенского учителя, который носят вместе с ним всего три святителя Церкви. Это его старшие современники: Василий Кесарийский († 379), именуемый Великим, и Григорий Назианзин († 389), за которым закрепилось не менее редкое звание Богослов.

Классическим образцом для проповедников и истолкователей Библии святи­тель Иоанн Златоуст стал сразу, практически еще при жизни. Так, преподобный Исидор Пелусиот, сам глубокий философ, аскет и плодовитый писатель — приходил из Египта слушать Иоанна Златоуста и учиться у него красноречию. Авторитет учителя проповедничества, окружавший Златоуста, претерпевал удиви­тельную метаморфозу — чем дальше безжалостное время его отдаляло, тем сильнее он светился из глубины веков. Забывались и теряли свое значение бесчисленные творения византийских писателей, и все собою заполнял Златоуст. Почти через тысячу лет великий завершитель византийской культуры, святитель Григорий Палама (1236—1359), и в выборе богословской тематики, и в методах истолкования Писаний, и, конечно же, в проповедничестве находился под непо­средственным влиянием Златоуста.

Византийская христианская культура передала отношение к Златоусту как к писателю «номер один» западной средневековой и древнерусской культурам. И схоласты, догматизировавшие проповеднические формы, и реформаторы, на­оборот, оживлявшие их, видели в нем главный пример для подражания.

В Европе творения Златоуста были известны в многочисленных латинских переводах, а как только в христианском мире появилась новая славянская письмен­ность, созданная святыми братьями Кириллом и Мефодием в IX веке, сразу же после Священного Писания и богослужения на славянский язык стали переводить творения Златоуста. Это говорит о многом. Именно его беседы рядом с обязатель­ными документами Церкви Евангелием и богослужебными текстами заложили фундамент необъятной библиотеки чтения «для души», которую в новое время вытеснила художественная литература, а ту, в свою очередь, во второй половине XX века серьезно потеснили новейшие средства массовой коммуникации кино и видео…

В XVI—XVII веках на Руси особенно широко был распространен сборник слов святителя Иоанна, который так и назывался: Златоуст. Беседы, вошедшие в этот сборник, даже сделались обязательным элементом богослужения, это были так называемые уставные чтения, которые позже, правда, вышли из практики в связи с активизацией устной проповеди.

Риторическое искусство или служение Истине?

Святитель Иоанн получил прекрасное классическое образование. Его рано овдовевшая мать все силы положила на воспитание сына. Антиохия, родина Златоуста, в то время не только фактически была столицей Византийской ойкуме­ны, но являлась ведущим мировым культурным центром. Предметом гордости антиохийцев была процветающая школа риторики языческого софиста Ливания. Иоанн оказался самым его блестящим учеником. Как сообщает церковный историк Созомен (V в.), Ливаний на смертном одре признался, что избрал бы Иоанна своим преемником, если бы его не «похитили» христиане. Надо сказать, мерилом и каноном античной речи Ливаний был не только для языческого эллинизма, но и для ранневизантийской христианской культуры. Преподобный Исидор Пелусиот, счи­тавший себя учеником Златоуста, в одном из своих писем называет Ливания образцом красноречия вместе со своим учителем.

С самого начала христианство противопоставило развитому в античной рито­рике вкусу к прекрасному свой литературный принцип, выраженный апостолом Павлом: «И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (1 Кор. 2,4). Однако в процессе принятия и адаптации Церковью античной культуры, который проходил на протяжении III—IV веков далеко не безболезненно, вопрос о прекрасном вновь очень остро встал для христианского мироощущения. Как отголосок этой, оставшейся в тени тринитарных и христологических споров, нереализованной полемики в речах Златоуста нередко звучат хотя и спонтанные, но четко сформулированные эстети­ческие суждения. Эталон христианской словесности — Священное Писание привлекает людей не риторическими находками, музыкальностью стиха или краси­вой символикой, что ценится в светской литературе, но — содержанием. «Священ­ное Писание, — подчеркивает Златоуст, — не стремится к красоте слов или их сочетаний, оно имеет в себе Божественную благодать, которая сообщает яркость и красоту словам его». Божественная истина воспринимается не одним только рассудком, она вызывает ни с чем не сравнимое эстетическое удовлетворение как высшая красота.

Красоту слова святитель Иоанн Златоуст в соответствии с христианским мироощущением понимает не как изящное плетение риторических фигур и даже не как глубокие поэтические переживания, передаваемые оратором, но как красоту Истины, выраженной словами человеческого языка. Поэтому неудивительно, что христианскому ритору Златоусту был чужд подчеркнутый артистизм язычника Ливания, чуждо публичное самолюбование учителя, от которого он перенимал секреты ораторского искусства.

Златоуст учил вечным истинам, знание которых он почерпнул из Евангелия. Но его проповедь не была простым пересказом или интерпретацией прочитанного. Златоуст испытал на себе животворящее действие Истины. Писание помогло ему получить непосредственное знание от Бога, знание-общение человеческой личнос­ти с Личностью любящего Бога. Из глубины этого собственного опыта он нес свою проповедь. То же Божественное Откровение, которое получили писатели священ­ных книг Библии, стало доступным и ему, и его проповедь сама стала духоносной.

Способ, путь единения с Богом, Златоусту также не требовалось придумывать и изобретать заново. Он был дан Христом на Тайной Вечере. Это — основное дело, объединяющее христиан, — Божественная литургия, Таинство Тела и Крови Господа. Иоанну Златоусту принадлежит редакция евхаристических молитв в на­иболее часто используемой в Восточной Церкви литургии, которая так и называ­ется его именем — литургия Иоанна Златоуста. Жертва хвалы, приносимая в Евхаристии, объединяет людей между собой и через причащение Тела и Крови Христа, под видом хлеба и вина, соединяет с Богом.

Большинство творений Иоанна Златоуста, донесенных до нас историей, — это отредактированные автором записи стенографов. Поэтому от его Слов и Бесед веет непередаваемой свежестью живого разговора пастыря с народом.

В церковной риторике-проповеди святителя Иоанна Златоуста все подчинено цели: донести до сознания народа Благую весть Христа. Ясно сознаваемая цель определяет все риторические средства Златоуста. Для ее достижения он исполь­зует любой повод. Когда министру императора Аркадия, коварному и жестокому временщику Евтропию, державшему в страхе всю страну, удача изменила, то ему, издавшему ранее указ об отмене традиционного убежища преступников у церков­ного алтаря, ничего не оставалось делать, как для спасения своей жизни прибег­нуть именно к убежищу у престола в соборном Константинопольском храме. Иоанн Златоуст не преминул по этому поводу произнести назидание, которое оказалось одной из самых блестящих его проповедей. На другой день после бегства к церковному алтарю Евтропия архиепископ Иоанн, взойдя на амвон при громадном стечении народа, велел открыть алтарную завесу и, указывая на жалкого старца, обхватившего колонну сени над престолом, начал беседу словами: «Всегда, но особенно теперь благовременно сказать: суета сует, всяческая суета. Где теперь пышная обстановка консульства? Где блестящие светильники? Где рукоплескания и ликования, пиршества и праздники? Где венки и завесы? Где городской шум и хвалебные крики на конских бегах и льстивые речи зрителей? Все это прошло: вдруг подул ветер и сорвал листья, обнажил дерево и потряс его до основания с такою силою, что, казалось, вырвет его с корнем и разрушит самые волокна его…»

Не все одинаково отнеслись к такой проповеди Златоуста. Были упреки, что несчастье человека он превратил во всенародное зрелище. Быть может, было бы гуманнее скрыть от толпы страдания и страх, объявший вчерашнего повелителя империи. Но Златоуст — врач, который не страшится причинить больному кратковременной боли для окончательного выздоровления. Жалкий, поверженный тиран нуждался в милосердии, толпа — в назидании. Всего этого одновременно достигает Златоуст, употребив более чем смелый пастырский прием.

В историю христианства Златоуст вошел как один из основных учителей нравственности. Тем не менее большинство из его творений по форме являются истолкованием библейских книг. Поражает фантастическая способность Иоанна Златоуста исчерпывать все мыслимые и немыслимые потенции логического анали­за священных текстов и все уровни их понимания. При этом, как в высшей степени трезвый реалист, он идеально уравновешивает буквально-логический уровень смысла текста с нравственным и богословско-символическим иносказательным толкованием.

Современный православный патролог протоиерей Иоанн Мейендорф с удив­лением отмечает, что каким-то образом Иоанн Златоуст избегал тех аспектов учения экзегетики и богословия своего времени, которые впоследствии были признаны как еретические. В христианских вопросах Иоанн Златоуст не иначе как Духом Святым избегал двусмысленной терминологии, хотя поводов для разного рода христологических оговорок было предостаточно.

Однако ничего удивительного в этом нет, единственный смысл жизни Злато­уста и главный стержень его проповедничества — познание Бога, одно из имен Которого — Истина. Служение Истине, Которой никогда не изменял Златоуст, не только предопределило риторическую форму его речей, но выкристаллизовало его экзегетические методы.

Пастырь и отец

Апостол Павел в начале 60-х годов I века христианской веры в двух посланиях несколько раз возвращается к сравнению Церкви с живым организмом, с телом, Главой которого является Христос, а членами, клеточками, составляющими этот организм, — христиане (Еф. 1, 22—23; Кол. 1, 18—24). В соответствии с этим у каждого члена Церкви своя функция, свое служение. «Бог поставил, — писал апостол Павел ефесским христианам, — одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями, к совершению святых, надело служения для созидания Тела Христова…» (Еф. 4, 11 — 12).

Руководство Церковью — это не управление начальника подчиненными, это — забота отца о своем семействе, труд пастуха, озабоченного тем, чтобы все овцы стада были сыты, здоровы, в безопасности. Одним из таких пастырей-пастухов Церкви был святитель Иоанн Златоуст.

Смысл пастырства состоит в руководстве духовной жизнью людей, цель — привести их к состоянию духовного совершенства и святости, которая еще на земле их делает участниками Царства Божия и в Будущей Жизни обеспечит пребывание в Вечной радости со Христом. Жизнь временная для церковного пастырства никогда не является целью, но всегда только средством к достижению Блаженной жизни в Вечности. Но и в этой жизни всякий добрый пастырь одновременно — любящий отец, поэтому он всегда на стороне страждущих и униженных.

Всего два слова, случайно оброненных Златоустом, характеризуют его лич­ность не меньше, чем тысячи его гомиллий. «Мы — бедные», — говорит первый иерарх восточной половины Римской империи. Он отождествляет себя не с бога­тыми, имущими и сильными, а с неимущими и бесправными. Примечательно то, что Златоуст проповедовал даже не с епископской кафедры, а с амвона чтеца, стояв­шего посреди церкви и окруженного народом.

Златоуст бесстрашно обличал сильных мира сего. Он один среди придворных льстецов не боялся возвысить голос против злоупотреблений временщика Евтро­пия, он смело обличал аристократию и даже саму императрицу Евдоксию. Но он не боялся также один противостоять страстям толпы. Народ не одобрял того, что Златоуст дал убежище в храме ненавистному Евтропию, но Златоуст в пощаде врага видел величайшую победу Церкви. Неподкупный и прямой стоял он между угнетателями и угнетенными, и его голос был голосом совести мира. В Констан­тинополе, в последний период своего служения Церкви, он восстановил против себя фактически всю правящую верхушку и аристократию. На его стороне был любивший его народ и небольшой кружок интеллигенции, близкой ему по духу.

Изменилось ли что-нибудь в общественно-политической жизни Антиохии и Константинополя в сторону улучшения и справедливости после проповеди Златоуста в этих городах? История не дает поводов для однозначного положитель­ного ответа. Напротив, его проповедь возбудила ненависть власть имущих, и свою жизнь он закончил в несправедливом изгнании, истощенный невыносимыми усло­виями ссылки. Но его невидимое миру влияние на души людей, преображающее их покаянием, открывающее красоту Божией любви к человеку, было огромно. И это идущее изнутри просвещение людей благодатью Божией, без всякого сомнения, оказывало и продолжает оказывать действие и на общественную жизнь в целом.

Святитель Иоанн Златоуст трезво относился к государственной власти как к выполняющей отрицательную функцию ограничений и регуляции взаимоотноше­ния людей. При этом помехой для осуществления идеала справедливости является греховность носителей этой власти. В беседах на Послание к Колосянам Златоуст говорит: «Некогда наш город оскорбил императора, и император приказал уничто­жить его весь до основания, и мужей, и детей, и жилища. Так цари гневаются! Они пользуются властью как хотят! Таково-то зло власть».

Эйфория от того, что после трех веков гонений во главе государства — император-христианин, не затронула Златоуста. Нигде в его многочисленных сочинениях нет ни тени стремления опереться на власть императора в церковной деятельности. Напротив, он с убежденностью, не допускающей сомнений, утвер­ждал: «Непозволительно христианам ниспровергать заблуждения принуждением и насилием; нам заповедано словом, убеждением и кротостью совершать спасение людей».

Осмысливая с христианской точки зрения деятельность людей в этом мире, Златоуст не отвергает достижений цивилизации как заведомое зло. Собственность и богатство не являются злом сами по себе. Суждения о социально-экономических механизмах общественной жизни, высказанные христианским мыслителем IV ве­ка, в чем-то созвучны сегодняшним поискам рациональных экономических моде­лей. Святитель Иоанн Златоуст уверен, что богатый не должен смотреть на свое имущество как на личную собственность, с которой он может поступать исключи­тельно по своему усмотрению. Богатый должен сознавать себя только лишь хранителем и распределителем казны, вверенной ему Богом для того, чтобы он тратил ее не на свое удовольствие, но для справедливого распределения на нужды бедных братьев. По учению Златоуста, в идеальном христианском обществе не должно быть никакого неравенства. «У животных все общее: земля, источники, пастбища, горы, леса, и ни одно из них не имеет больше другого. У людей также общая природа, общая участь, общее небо, луна, воздух, море, общие также духовные блага. Поэтому, — заключает Златоуст свои слова, — не безумно ли тем, которые имеют между собой столько общего — и природу, и благодать, и обето­вания, и законы, — быть причастными к богатству, не соблюдать в этом равенства, но превосходить свирепость зверей».

Слова Златоуста, направленные в IV веке против бессмысленного накопления богатства, особенно актуально звучат сегодня, когда экстенсивная эскалация материального прогресса привела к экологическому кризису. «Хотел бы я уз­нать, — говорит он, — зачем люди так много заботятся о богатстве, ведь Бог — назначил природе меру и границы, чтобы мы не имели никакой необходимости искать богатства. Он повелел, например, одевать тело одной или двумя одеждами, а затем лишняя не нужна для защиты тела. Для чего же тысячи одежд — это молеедина? Положена также и мера в принятии пищи, и употребленное выше этой меры необходимо вредит всякому живому существу; для чего же эти стада, пастбища и скопление мяса? Нам нужен только один кров, для чего же эти хоромы, эти многоценные жилища?» Что бы сказал проповедник о сотнях тысяч тонн металла, выплавляемого на душу населения сегодня, и миллионах киловатт-часов электроэнергии, которые вырабатываются на каждого живущего на земле… Поис­тине уже не человек владеет материальным богатством, а оно сделало его своим рабом, заставляя бессмысленно воспроизводить в фантастических размерах то, чем человек уж никак физически не может воспользоваться. Поистине богатство уже само воспроизводит себя, сделав человека своим придатком, используя как орудие, как средство ум и руки человека. Более того, это чудовище дает взамен человеку лишь отравленный воздух, мертвую пустыню на месте цветущих полей и лесов, болото на месте морей, губительную радиацию и ядовитую пищу…

Став в 398 году главой Константинопольской церкви, святитель Иоанн полу­чил возможность вполне осуществить евангельское учение о предназначении материальных ценностей. Хозяйственный механизм архиепископии во время его предшественника Нектария, любившего великолепие и пышность в убранстве храмов, утратил евангельскую простоту. Новый архиепископ переориентировал его исключительно на благотворительную деятельность. Златоуст продал в пользу бедных церковные сосуды и драгоценный мрамор, приготовленный его предшест­венником для церкви св. Анастасии. Он посчитал возможным завещанное Церкви имущество употребить на благотворительность. Впоследствии, однако, это было поставлено ему в качестве обвинения его врагами.

Златоуст считал Церковь той силой, которая единственно способна сгладить и утешить страдания, причиняемые земной властью или по необходимости, или вследствие злоупотреблений. Поэтому по отношению к земным структурам власти Церковь имеет двоякую задачу: во-первых, утешать наказанных и обиженных и, во- вторых, обличать, обращаться к совести носителей власти, если они злоупотребляют своим положением. Через два года после посвящения Иоанна в сан пресвитера он на самом деле показал призвание Церкви в мире. В Антиохии в связи с объявлением нового налога произошел народный бунт и были низвержены с пьедесталов царские статуи. Город затаился в томительном ожидании самой жестокой расправы. Пресвитер Иоанн, выступавший тогда еще только как один из предствителей духовегнства, фактически взял под защиту житилей города. Престарелый епископ Аитиохийский Флавиан, опережая гонцов градоначальника, поспе­шил в столицу, чтобы умолять о пощаде. В эти дни страха и ожидания жестоких кар Иоанн сделался поистине ангелом-хранителем города. Он произнес 21 беседу «О статуях», в которых ободрял жителей, настраивал их на молитву и покаяние.

Социальные обличения Златоуста усиливались от того, что он сам вышел из аристократической среды и хорошо знал быт высших слоев общества, идеалы и предрассудки этого круга. «Для чего, скажи мне, — обращался он с уничтожаю­щим обличением к богатым прихожанам, — ты носишь шелковые одежды, ездишь на златосбруйных конях и украшенных лошадях. Лошак украшается снизу, золото лежит и на покрывале его. Бессловесные лошаки носят драгоценности, имея золотую узду. Бессловесные лошаки украшаются, а бедный, томимый голодом, сидит при дверях твоих и Христос мучается голодом… Когда ты возвратишься домой, когда возляжешь на ложе, когда в доме твоем будет устроено блистательное освещение и приготовлена роскошная трапеза, вспомни о бедном и несчастном, который, подобно псам, ходит по переулкам во мраке и грязи и возвращается оттуда часто не домой, не к жене, не на ложе, а на кучу сена, подобно псам, лающим всю ночь…»

В то время Константинополь был новым городом, недавно сделавшимся столицей. Иоанн Златоуст со своими строгими моралистическими проповедями казался старомодным и провинциальным. Огромной бурлящей толпе он говорил в той же манере, которая принесла ему славу и любовь в Антиохии.

Первыми недоброжелателями Златоуста стали его подчиненные. Новый архи­епископ не устраивал роскошных приемов, как его предшественник Нектарий. Он навел порядок в церковной казне, и большая часть церковных средств стала тратиться на помощь бедным и устройство больниц. Иоанн обрушился с беспощад­ной обличительной проповедью на богачей, придворных дам, даже на саму импе­ратрицу Евдоксию. Началась самая настоящая борьба императрицы против святи­теля, в которой были замешаны Запад и Восток, древний и новый Рим, папы и императоры, епископы и все духовенство, народ и царедворцы, — словом, реши­тельно все приняли в ней участие. Все человеческие страсти — ненависть, любовь, зависть возгорелись с той и другой стороны с равной силой в христианском обществе, были возбуждены и язычники.

Императрица Евдоксия не могла сместить неугодного ей архиепископа без созыва церковного Собора. И по инициативе императорской четы на вилле импе­ратора, называвшейся «Поддубом», в окрестностях Константинополя, были собра­ны епископы, недоброжелатели Златоуста. Собор этот так и вошел в историю, как собор «Под Дубом». Обвинения, выдвинутые против Константинопольского архи­епископа, были не более чем сплетнями, часто смехотворного характера. Златоуст трижды отклонил приглашение явиться на Собор, был смещен заочно и выслан из Константинополя. Это вызвало негодование некоторых епископов и простого народа, который был на стороне Златоуста. В столице начались уличные волнения. Во избежание беспорядков несправедливо низложенный архиепископ решил под­чиниться и отправился в место ссылки, в Вифинию, неподалеку от Константино­поля.

Едва Иоанн отбыл в ссылку, как в столице произошло землетрясение. Импе­ратрица Евдоксия увидела в этом знамение гнева небесного на гонение, которому подвергли праведника. Императорским указом Иоанн Златоуст был возвращен на кафедру. Однако вскоре своими обличениями он опять восстановил против себя императорский двор, и 9 июня 404 года был арестован и вновь отправлен в ссылку, вначале в город Кукуз в Армении, где он провел два года, оттуда в Пифиунт, или Пициус (так называлась тогда Пицунда).

Истощенный болезнями святитель, в сопровождении конвоя, три месяца, в дождь и зной, совершал свой последний переход на земле. В Команах силы оставили его. Он скончался в 407 году у склепа святого Василиска.

Когда-то, еще служа в Антиохии, Златоуст от глубины искреннего сердца говорил: «Хорошо вижу, что я не могу оставить этого места пребывания и что мне надлежит оставаться здесь до конца моих дней». Но Промысл Божий судил иначе. Великий светильник церковный, некогда выведенный из подспудного уединения в пустыне и поставленный на свещнице церковной среди многолюдного города, давал вокруг себя такой сильный и благотворный свет, что ему мало было и этого города. Свету его надлежало воссиять на всю вселенную, и для этого светильник нужно было поставить еще выше, в самом средоточии христианского мира.

На первенствующую кафедру Восточной Вселенской Церкви Промысл Божий и возвел Иоанна Златоуста, чтобы сделать из него не только великого святителя, но и великого мученика за правду.

Протоиерей Михаил Дронов



Крестный путь Иоанна Златоуста. Составление и общая редакция О.В. Орловой. Храм трех святителей на кулишках. Москва 1996



Источник: Свято-Троицкая Сергиева Лавра



Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


Контекстная справка

[1] — Помимо Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде и районе огромное количество храмов, часовен и церквей. Здесь вы сможете увидеть фотографии, узнать историю, особенности архитектуры, интересные исторические факты о храмах и церквях города и Сергиево-Посадского района. подробнее...

[2] — Се́ргиев Поса́д — город (с 1782 года) в Московской области России, административный центр Сергиево-Посадского района Московской области, крупнейший населённый пункт муниципального образования «Городское поселение Сергиев Посад», является центром Сергиево-Посадской городской агломерации, имеющей население свыше 220 тысяч человек (2014 год).

Сергиев Посад был назван в честь Преподобного Сергия, основавшего крупнейший в России монастырь. В 1919 г. город был переименован в Сергиев, а в 1930г. — в Загорск, в честь революционера В. М. Загорского. Но в 1991 г. городу было возвращено историческое название. подробнее...