Нет ничего безрассуднее греха, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — нет ничего глупее его и безобразнее. Если бы какой живописец захотел изобразить его, то, мне кажется, — продолжает святитель, — он не погрешил бы, изобразив его под видом звероподобной, дышащей огнем, отвратительной черной женщины». Но — касаяйся смолы и сам очернится, говорит Святое Писание (Сир. 13; 1), а потому и человек, во грехе пребывающий, носит в себе нечистоту греховную, и эта нечистота так помрачает богоподобный образ души его, что для людей, имеющих духовные очи, просвещенные благодатью, даже внешний вид грешника представляется мрачным, темным, нечистым.
Вот что читаем мы в Житии преподобного Нифонта, епископа Констанции Кипрской. В молодости своей он вел такую порочную жизнь, что и других соблазнял своим дурным поведением. «Горе тебе, Нифонт, — говорил ему один добрый человек, — Ты живешь только телом, а душой давно умер, и только тень твоя ходит пред людьми!» Но в детстве он был скромным мальчиком, любил церковь Божию и отличался кротким нравом. И вот Господь восхотел обратить его на путь покаяния. Был у него друг по имени Никодим, однажды Нифонт приходит к нему, но друг как бы не узнает его. «Что ты смотришь на меня как будто на незнакомого человека?» — спрашивает его Нифонт. «Поверь мне, брат мой, — отвечает Никодим, — я никогда не видел тебя таким черным, как теперь: лицо у тебя — точно у безобразного эфиопа». Устрашился Нифонт; ему стыдно стало за свои грехи; он закрыл лицо свое рукой и задумчиво-печально пошел от друга домой.
«Горе мне, грешнику! — так размышлял он дорогой. — Если я здесь, в этом мире, так мрачен душой и телом, то каким же явлюсь я i на страшный Божий Суд? Как предстану пресветлому лицу Божию? I Горе мне, беззаконному! Где ты, душа моя? Горе мне, горе! Что мне делать? Могу ли я спастись?» Так размышлял юноша, и это размышление было началом его покаяния и обращения к Богу.
А когда человек очистит себя покаянием, тогда душа его просветляется, и ей возвращается та богоподобная красота, с какой вышел первозданный человек из рук своего Создателя — Бога.
Вот что видел однажды преподобный Павел Препростый. Раз пришел он в один монастырь и, остановившись у дверей церковных, смотрел, кто в каком устроении душевном входил в церковь. Была вечерня, и все иноки входили с лицом светлым и душой просвещенной; вместе с каждым из братий шел радуясь и его Ангел хранитель. Но вот старец увидел одного инока, который шел с лицом темным и душой помраченной; его окружали бесы, из которых каждый влек его к себе, а Ангел хранитель его шел за ним издали, унылый и плачущий. Опечалился и угодник Божий, увидев это: он горько заплакал о погибшем брате и от огорчения не пошел в церковь, а сел около дверей и плакал.
Окончилась вечерня; стали выходить иноки из церкви. Все шли такими же, какими входили — осияваемые Божественным светом. Вот выходит и упомянутый брат, который был темен, и — о радость! — старец видит, что лицо этого брата сияет как лицо Ангела, и благодать Божия приосеняет его со всех сторон, Ангел хранитель его идет радостный, поддерживая брата под руку, а бесы издали рыдают и не смеют приблизиться. Возрадовался блаженный старец, увидев столь скорую перемену в устроении инока, и остановил его; рассказав всем, кто тут был, свое видение, он спросил брата о причине такой внезапной перемены.
И смиренный инок вынужден был рассказать о себе вот что: «Я — великий грешник: много лет я жил в нечистоте греховной; когда пришел я сегодня в церковь Божию, то услышал читаемого св. пророка Исайю, а лучше сказать — Самого Бога, Который вещал через Пророка: измыйтеся и чисти будете, отымите лукавство от душ ваших пред очима Моима, научитеся добро творити, и аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю (Ис. 1; 16-18).
И вот я умилился душой; отверзлись мои очи душевные, познал я свое окаянство и погибельное устроение мое и, вздохнув из глубины души, сказал про себя: «Господи Боже! Ты пришел в мир грешников спасти; исполни же на мне самым делом то, что сейчас изрек Ты через Пророка Твоего: я обещаю с этого времени при помощи Твоей больше не грешить и отныне брошу все свои беззакония и буду служить Тебе, Владыко мой, чистой совестью: только Сам Ты прими меня, кающегося, и не отвергни к Тебе припадающего». С такими намерениями я вышел из церкви, — так заключил инок свой рассказ, — и дал себе твердое слово больше не грешить пред Богом».
И все слышавшие этот рассказ прославили Бога, Который не отвергает никакого грешника, приходящего к Нему с покаянием.
«Как мудрость человека, по слову Писания, просвещает лице его (Еккл. 8; 1), — говорит святитель Димитрий Ростовский, — так и Богоугодное житие соделывает лицо человека светлым и прекрасным. Таково было лицо Сифово, таково Моисеево, таково было лицо первомученика Стефана, сиявшее как лицо Ангела Божия. Как фонарь, в котором зажжена свеча, светится и светит во тьме ночной, а тот фонарь, в котором не горит свеча, сам темен и другим не светит, — так и человек: когда его душа горит любовью к Богу и ближнему и светит светом добрых дел, то и лицо его бывает светло-радостно и прекрасно: обитающая в нем благодать Божия сияет и на лице его. О преподобном Памве в житии его повествуется, что он по обилию благодати Божией, в нем обитавшей, еще во плоти был подобен небожителям, и, живя еще в главном теле, уже проявлял на своем лице образ райского нетления, и лицо его сияло славой благодати Божией, подобно тому как сияло некогда лицо пророка Божия Моисея.
В Отечнике о нем есть такой рассказ. Три года преподобный Памва молился Богу. «Господи! — так говорил он. — Молюся Тебе, не прославляй меня на земле!» Но Бог, прославляющий Своих угодников, прославил его так, что братия не могли взирать на лицо его — так оно сияло благодатью Божией. Вот как святое и Богоугодное житие, — заключает святитель Димитрий, — может просветить лицо человека! Внутренняя, душевная красота проявляет себя и в красоте внешней, телесной. Вот почему, например, лицо праведной Сарры и в глубокой старости, когда ей было уже за восемьдесят лет, цвело красотой молодости!»
Значит, живи чисто, воздержано, праведно, Богоугодно, и тогда сама старость не сможет обезобразить лица твоего; какой нетленной красотой сияет лицо того почтенного старца, который в страхе Божием провел всю свою многотрудную жизнь! Какой добрый, кроткий у него взор, — до того кроткий, что кажется, он не способен никогда и раздражиться! И в этом взоре светится простота и невинность детского возраста; все черты его лица дышат искренним радушием и любовью; его старческие морщины только внушают еще большее доверие к его опытной мудрости, а серебристые седины будто венец украшают его почтенную голову. Вот, думается, созревшая пшеница на ниве Божией: ей не страшна коса смертная, — для нее уже отверста житница небесная! Вот прошедшие нелегкую школу жизни дети Божии: им уже уготованы обители многие в доме Отца Небесного! Счастливы вы, старцы — Божии трудники: с честью покончив нелегкую работу дня трудового в вертограде Божием, потрудившись в своей жизни во славу Божию, на пользу ближних ваших, вы скоро будете позваны Домовладыкой Небесным в чертоги Его, чтобы насладиться нетленной вечери Божией со всеми Богу угодившими!
Источник: Свято-Троицкая Сергиева Лавра
Проповедь насельника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрита Илии (Рейзмира) в неделю по Рождестве Христовом. Бегство святого семейства в Египет и избиение вифлеемских младенцев
Празднество Божией Матери в честь Ее святой иконы «Милостивая»
Издательство Троице-Сергиевой лавры выпустило книгу «Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия»
В Новоспасский ставропигиальный мужской монастырь из Греции принесена десница святого великомученика Димитрия Солунского
Еще один день моей жизни