Одним словом

logo
 Одним словом

Об отношении к стихам, когда тебе за 80 и когда нет тридцати

В начале года многие хотели бы начать с чистого листа, изменить отношение к жизни и измениться. Оценить, что удалось, а что нет, остановиться, сравнить и задуматься, как время влияет на нас.

Мы тоже устроили сеанс сравнения, но немного не­обычный: попросили людей разного возраста ответить на одни и те же незамысловатые вопросы о поэзии.

Наши респонденты разные: Глафира Ескина и Фрося Абдрашитова учатся в школе, Егор Голубов — в институте, а Борис Андреевич Шурыгин военный пенсионер. Он начал писать недавно, и долго скромничал — посылать ли стихи в газету, просил не называть его поэтом. Егор читает рэп, а Глаша переводит «Пинк Флойд».

1. Что необыкновенного можно сказать стихами, но не выразить словами?

 Одним словом

Глафира: «Слова иногда слишком просты, чтобы передавать ощущение нематериального, воздушного, духовного. С помощью стихотворной формы можно сказать очень многое, просто намекнув или заметив деталь, в то время как в прозе гораздо больше сил нужно уделить созданию понятности. В стихах одно слово или словосочетание могут изменить весь смысл или уверенно подчеркнуть его. Стихи точнее прозы».

Фрося: «Любовь, добро, зло, ненависть, обида, отчаяние. Не всегда даже простые чувства можно выразить словами».

Егор: «Стихи и слова равнозначны. Поэтому ничего».

Борис Андреевич: «В стихах проще высказать сокровенное, тонкое. В них звучит музыка. Они более звучны и ярче прозы».

2. Могли бы вы писать в стол? Как долго?

Глафира: «Я так и делаю, когда приходят идеи. Не всегда хочется выставлять напоказ личное.
Во-­вторых, нравится писать для себя, шероховатое и неогранённое. Особой ценности в этих зарисовках нет, но мне самой приятен процесс написания».

Фрося: «Могу писать долго. В основном это те стихотворения или рассказы, которые у меня не получились, а так если есть возможность, то стараюсь выкладывать или рассказывать».

 Одним словом

Егор: «Нет, не смог бы. Всё что­-либо написанное должно быть услышано».

Борис Андреевич: «Я нечасто показываю стихи. Занимаюсь поэзией, чтобы спастись от тяжёлых мыслей, когда всякая чушь лезет в голову. Забываю о своих болячках, и становится легче жить».

3. Самый большой страх публичного выступления это…

Глафира: «Что не поймут и не будет отдачи».

Фрося: «Оценка зрителей. Когда говоришь что­-то смешное, а никто не смеётся. Тебе стыдно и неловко, и не знаешь, как продолжить рассказывать. Думаю, у каждого такой страх».

Егор: «Ожидание».

4. Что важнеежизненный опыт или воображение?

Глафира: «Сложный вопрос, потому что именно эти два понятия вкупе помогают создать хороший текст. Если выбирать, я бы остановилась на воображении, потому что из него можно почерпнуть больше. Жюль Верн ни разу не выезжал из своей страны, но при этом писал о путешествиях по планете, черпая все образы из воображения».

 Одним словом

Фрося: «Конечно, воображение. Без него не сможешь писать, даже если пишешь, основываясь на опыте. Без воображения рассказ или книга больше похожи на объяснение ситуации, а не на произведение».

Егор: «Воображение. В отличие от жизненного опыта оно может быть безграничным. Но для себя я бы выбрал жизненный опыт, так как искренность для меня важнее».

Борис Андреевич: «Воображение можно развить, а жизненный опыт приходит сам, не спрашивая. Но если они работают в паре, это самое эффективное».

5. Насколько плохой может быть рифма?

Глафира: «Понятия «плохая рифма» не существует. Поэт сам выбирает точные слова, он лучше знает и чувствует, что лучше для его произведения. Да, есть не очень сочетаемые слова, неудачные сравнения, но всё это не имеет значения, если поэт сам выбрал их».

Фрося: «Дурацкие рифмы — это то, что я ненавижу. «Живёт-­поёт» и подобные. Я предпочитаю белый стих — и рамок нет, и слог интереснее».

Егор: «Всё относительно. Плохая рифма может быть частью стиля автора».

 Одним словом

Борис Андреевич: «Мне нравится далеко не всё, что я написал. За некоторые стихи я себя хвалю, а другие даже не хочу перечитывать. Но это ощущение приходит не сразу  — только по прошествии времени видишь, какими скудными они вышли. Точно так же пересматриваешь отношение к жизни».

6. Как и о чём писать сегодня, чтобы тебя читали и издавали через двести лет?

Глафира: «Заранее не угадаешь. Тенденции и проблемы меняются каждые десять лет, если не чаще, но сами люди всё те же. А значит, и темы, близкие их сердцам, остаются прежними: любовь, дружба, предательство, отцы и дети, человек и общество. Людям всегда будут нравиться книги, по-разному написанные и преподнесённые, поэтому писать сейчас нужно только так, как нравится тебе. Не обмануть в первую очередь самого себя. Всегда найдётся кто­-то, кому понравятся твои стихи и проза, никто не одинок ни в жизни, ни в творчестве».

Фрося: «Обо всём. Пещерные люди об этом не задумывались, когда рисовали на стенах, а нам всё до сих пор интересно, что значит убитый дикий бык».

Егор: «Ниша классиков занята. Вас будут читать только в случае апокалипсиса, когда будут уничтожаться все книги, кроме вашей».

Борис Андреевич: «Поэт должен быть вне времени. Он — единица, которая живёт и думает сама по себе, а время вокруг меняется. Вот как Пушкину это удавалось? Он писал на все времена, его можно читать вечно, он невероятно музыкален. Помню, в школе его стихи запоминались на раз. Пушкин — это музыка. Это неразгаданный феномен».

 

Источник: Газета Вперёд



Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *