Советник губернатора Московской области по культуре Нармин Ширалиева сообщила ИНТЕРФАКСУ, что показ пройдёт в рамках программы «Наше Подмосковье».
Спектакль один раз был показан в Москве, несколько раз в России, также он открывал фестиваль спектаклей в Дубне.
Она добавила, что показ будет бесплатным — на него будут приглашены старшеклассники, а также социально-незащищенные жители.
В Большом зале Дворца культуры смогут разместиться до 900 зрителей.
ЭТО НЕ СПЕКТАКЛЬ И НЕ КОНЦЕРТ
И те зрители,которые ждут высот актёрского перевоплощения,не ждите — их не будет.
Будут только музыка и слово… Как сказала Белла Ахмадулина : «две сильных тишины, два слабых горла: музыки и речи». Это не спектакль — это наше яростное желание поделиться возможностью побега из выхолощенной,бесчувственной реальности.
Нас трех сегодняшних: (саксофонистку Веронику Кожухарову,пианистку Полину Кондраткову и актрису ЧулпанХаматову), поведут за руки две величайших женщины, два великих поэта XX века:Марина Цветаева и Белла Ахмадулина.
На вечере прозвучат их произведения: «Мать и музыка», «Уроки мызыки» и «Сказка о дожде».Большая дерзость читать со сцены эту прозу и стихи, но радость, которую они дарят, перевешивает любой страх. И зажмурившись, мы всё таки нырнём в эту прекрасную стихию. Вместе с вами!
Петербургские зрители первыми увидели сольную программу Чулпан Хаматовой «Час, когда в души идешь – как в руки». На сцене театра-фестиваля «Балтийский дом»знаменитая актриса прочитала повесть «Мать и музыка» Марины Цветаевой и поэму «Сказка о дожде» Беллы Ахмадулиной. Ей аккомпанировали саксофонистка Вероника Кожухарова и пианистка Полина Кондраткова.
С первых фортепианных аккордов стало понятно, что актриса вышла не для того, чтобы сказать: «Я – Чулпан Хаматова, смотрите на меня!», но затем, чтобы заставить слушать своих героинь, Марину и Беллу. Наверное, задача актера, остающегося один на один с публикой, – так сыграть, чтобы впредь имя автора для зрителей было важнее имени исполнителя.
На сцене и в зале была кромешная тьма, но актриса озарена светом. Она одета в черное, красные губы выделялись на бледном лице; пристальный взгляд устремлен вдаль, мимо зрительного зала.
Чулпан Хаматова – героиня без возраста. Она оборачивалась девочкой, которую мать заклинала стать великой пианисткой (ребенка надо заклясть, убеждать не имеет смысла). Муся сказала «гамма», Ася сказала «нога», значит, Муся – музыкант, Ася, так уж и быть, балерина… Чулпан Хаматова будто торопилась досказать про это глупое детство, чтобы скорее обернуться женщиной, которая от стихов требовала того, что может дать только музыка. Та женщина ненавидела звук метронома – когда Чулпан читала презрительные слова о метрономе, он так навязчиво стучал, что в зрителях, должно быть, тоже начала просыпаться ненависть к этому предмету.
Отсчёт ненавистного времени: «Я хочу музыкой очиститься от современности», – с укоризной произносила Марина – Чулпан. Актриса играла порывистую и жесткую – если не сказать жестокую, главным образом, к самой себе и близким – девочку Марину. В образе требовательной, но боготворимой матери воплотился целый мир, не жалеющий своих поэтов. Черный рояль был святыней, на которую ни в коем случае нельзя класть газеты.
Как же отчаянно Чулпан Хаматова говорила про газеты, которые с тех самых пор как отец, вопреки увещеваниям матери, складывал газеты на крышку рояля, вызывали у девочки Марины отвращение. Чулпан слилась в порыве негодования с Мариной – про них обеих чего только ни писали в газетах, отравляя искусство политикой.
Крики, мелодии, ливень и метроном – ни слова шепотом. В воздухе чувствовалось напряжение. «Всё вышло как вышло, и значит, ничего не вышло, не только у тебя, но у всех, кого ты любила, кого ты играла – ничего ни у кого – тогда и сумеешь играть Warum. А пока – старайся», – таково было последнее напутствие матери…
Вторая часть – Белла. Видно, что актрисе быть Беллой труднее, чем Мариной. Белла не была столь прозрачной, у Марины чистая душа, обнаженные нервы: смотрись как в зеркало, артистка. Ей впору угловатые девочки, Белла для Чулпан слишком хороша.
«Не ладили две равных темноты: рояль и ты – два совершенных круга, в тоске взаимной глухонемоты терпя иноязычие друг друга»… Чулпан Хаматова соединила обоих поэтов, как два непохожих, разноголосых инструмента. Рояль звучал странной, меняющей тональность музыкой дождя, а саксофон завывал, как ветер. «И хлынул дождь!» – крикнула актриса и чуть не сорвала голос.А зрители чуть не отбили ладони, пятнадцать минут не отпуская любимицу со сцены.
Источник: TSVETAEVA.COM
Фото: Ольга Лавренкова/ISRAland
Видео: BRAVO.ISRAEL.CO.IL
Источник: Радио Посад
