Что есть вера истинная

logo
 Что есть вера истинная

Святитель Феофан Затворник

Вера — кровная, существенная нужда

Вера не есть что-нибудь маловажное, как бы избыток сверх нужды, а есть кровная и существенная нужда, как дыхание, пища, сон и прочее подобное. Знание ее есть дело самонужнейшее;; потому и ревность о ней должна быть самая первая. (13. С. 345).

Вера — верное, спасительное знание

Вера — не всезнание, а лишь верное знание и обладание тем, что необходимо для спасения. Вера спасает и мудрецами делает лишь в деле спасения. Прочая мудрость бывает ли при ней или не бывает — дело безразличное. (7. С. 111).

Вера — сила на восстановление падшего

Что не все веруют, не умаляет значения веры. Надо смотреть на тех, которые искренне веруют, и на то, что им дается через веру. Вера христианская — не система учения, а образ восста­новления падшего в силу смерти Богочеловека, благодатию Ду­ха Святого. Возьмите кого-либо из шедших вслед Господа, и увидите, как он мало-помалу растет духом, — и становится ве­ликим при всей невзрачности внешней. Вот отец Серафим [Са­ровский]. Простой, неученый — до чего дошел? Неверам много­ученым уста заграждал единым словом. Вот и сила. А жизнь его какова, а нрав? Так и всех переделывает благодать, которые пре­даются ей. (1. С. 148).

Без веры нельзя быть человеком

Первая и самая неизбежная обязанность всякого человека иметь веру, или религию, знать то есть определенным обра­зом Бога и почитание Его, или свои к Нему отношения, или еще иначе — содержать исповедание. Обязанность эта не столь­ко предписывается, сколько сама себя выказывает. Такова уж природа духа человеческого, что он естественно требует Бога, и ищет Его, и ставит себя в такие отношения к Нему, какие счита­ет законными. Вера есть семя и зародыш всех обязанностей, а равно и всей религиозно-нравственной жизни человека. Кто не имеет никакой веры, тот не человек. Нет у него образа там, где бы ему следовало быть, именно — во святилище духа, ибо рели­гия есть святыня, освящающая все наше естество, равно как от­сутствие ее искажает и извращает его.

Святой Исаак Сирианин замечает в человеке три состояния: одно естественное, в котором человек по природе духа своего знает Бога и боится Его. Из этого состояния он по известным условиям восходит в другое, вышеестественное, или благодат­ное. Состояние третье образуется из погружения человека в плоть, или чувственность, причем погасает у него свет духа, по­пираемый плотскими вожделениями. Человек нисходит тогда на степень животного, прилагается скотом несмысленным и уподобляется им. С таким человеком и жить нельзя: чем его ос­тепенишь, когда он рассвирепеет? Потому-то, собственно, сюда и должно отнести общеупотребительные выражения: «Бога не знает, Бога не боится», дабы показать, что с таким человеком нельзя иметь и дела никакого. (19. С. 270—271).

Вера и ведение

Говорят, знание яснее, а вера призрачна. А на деле выходит не так: для веры все светло, для знания все тьма. [1] О духовной жизни и говорить уж нечего: тут для знания все темно, от нача­ла до конца. И в общем-то течение жизни только вера ясно все видит, а знание распложает лишь вопросы, не решая их.

«Ведение, — говорит святой Исаак Сирианин, — противно вере. Вера во всем, что к ней относится, разрывает узы законов ведения. Ведение не имеет сил делать что-либо без разъяснения и исследования — возможно ли быть тому, о чем помышляешь и чего хочешь. А вера требует одного чистого и простого образа мыслей, далекого от всякого ухищрения и изыскания способов. Дом веры есть младенческое понимание и простое сердце. Ведение же ставит сети простоте сердца и понятий и противится ей. Ведение есть устав естества, сохраняющий его во всех стадиях, я а вера совершает шествие свое выше естества. Ведение сопровождается страхом, вера — надеждою.

В какой мере человек водится способами ведения, в той же мере связуется страхом, от которого не может освободиться. A кто последует вере, тот вскоре делается свободен и самовластен и, как сын Божий, всем пользуется свободно и самовластно… Нет ведения, которое не было бы скудным, как бы много оно ни обогатилось, а сокровищ веры не вмещает ни земля, ни небо» (Слова подвижнические. Слово 25). (19. С. 71—73).

Вера — свет ведения, а язычество — тьма неведения

Верующие — свет, по светлости ведения их, обнимающего все сущее и бывающее, безначальное и безконечное, время и вечность и все с возможною ныне точностью и ясностью определяющего. Знают они, откуда они, зачем на земле, что ждет их за гробом и как сделать тамошнее пребывание блаженным. Ведают Бога, Творца и Промыслителя, Спасителя и Утешителя, знают, как вступить с Ним в общение и пребыть всегда в Нем, в чем по­следняя цель разумных тварей. Зная все сие, они живут, как во дни ходят. Язычники, напротив, ничего такого не знают, самые существенные вопросы для них остаются нерешенными, и жи­вут они как живется, плетясь общею колеею, не имея возможно­сти дать себе отчета, куда идут и чем кончится путь их. Тьма гу­стая неведения покрывает их. (34. С. 237—238).

Вера должна быть истинной, отвергающей все прочее

Но обязанность иметь веру еще не определяет самой веры. К этому следует прибавить, что человек обязан иметь не какую-нибудь веру безразлично, а веру одну, определенную, истинную веру. Если Бог един и неизменен, если человеческая природа од­на, или единосвойственна, то и истинное отношение между Бо­гом и человеком может быть только одно, а потому и выражение сего отношения, или истинное исповедание, есть едино. Это-то единое и должно содержать человеку, иначе что ж он будет со­держать? Ложь, призраки, мечтания. А в этом какое же достоин­ство? Это все равно как если бы бедняк, у которого нет ничего, видел себя во сне великим богачом. Ложная религия — это на­смешка над людьми. Ложно исповедующий — то же, что сумас­шедший, который бурлит, потому что ему представляется то и то. Но это еще полбеды: беда в том, что тут кроется обман не простой, не такой, который разрешается смехом, а обман терза­ющий, горестный, отчаянный.

В религии все чают найти окончательное свое успокоение и вечное блаженство, в этой уверенности всякий и держит свою веру, и дорожит ею. Но известно, что прикровенность лжи воз­можна только здесь, а по смерти тотчас откроется, как прочно то, на чем основывали мы свою надежду. Что ж за ужасающее, что за раздирающее будет состояние того, кто увидит тогда, что он был обманут!.. Потому-то, пока есть время, пока мы еще на пути к решительной и неизменной вечности, всякий должен испытать и несомненно увериться — истинна ли та вера, которой он дер­жится, и если окажется не истинною — отыскать, где та единая, истинная, которая истинно ведет к Богу и дарует несомненно вечное спасение. Господь не несвидетельствована Себе остави (Деян. 14, 17), а равно и единую истинную веру в Него. Но когда О и попустил, чтобы рядом с нею на земле существовали другие веры и как бы вступали с нею в соперничество, то тем самым на всех наложил обязательство не без смысла держаться веры в Него, а на несокрушимых основаниях, ради которых с полным утверждением отвергается все прочее. Испытанием этим воздает­ся честь и вере удерживается истинное достоинство человека, существа разумного, сознающего, совестного. (19. С. 271—274).

Два пути испытания истинности веры — богословский и молитвенный

Как же увериться и каким путем испытать, какая вера есть вера истинная? К этому есть два способа: один внешний, науч­ный, а другой внутренний — путь веры. Первый предлагается обыкновенно в систематическом изложении богословия; он дей­ствителен и для ученых существенно необходим, но, очевидно, не всеобщ, потому что в основании своем содержит знания, до­ступные не для всех. Нельзя опять не видеть, что путь этот очень длителен и труден и, что особенно замечательно, помеща­ясь в голове, оставляет сердце самому себе, своему своенравию и свободе.

Путь веры — искреннее, внутреннее, живее, многоплоднее и общедоступнее. Это — молитва к единому истинному Богу о вразумлении. Есть Бог истинный, Он скажет волю Свою нам в наше спасение с желанием, чтоб она была понятна и выполнена. Теперь мудрованиями людскими она скрыта или запутана до того, что иной не имеет достаточно сил найти исход из этого лабиринта. Если же кто в чувстве такой кровной нужды с воплем, стенанием, сердечною болезнью обратится к Богу, истинному Отцу всех человеков, Богу, желающему, чтобы вера в Него была действенною, может ли быть, чтобы Он не дал такому искателю решительного указания к убеждению в ее истине? Такая молитва отнюдь не есть искушение Бога, хоть и может быть превращена в него, когда кто неискренне, из одного лишь любопытства желал бы таких знаков. Примеры убеждения в вере этим путем почти повсюдны: Корнилий сотник таким путем испросил себе веру (см.: Деян. 10, 1—6). Множество было таких, которые приходили к пустынникам вопрошать о вере, а они вместо всех доводов заставляли их молиться, и Бог открывал им истину. В смутные времена ересей Бог воздвигал людей особенной святости, облекал их силою чудодейственною и ставил на виду всех, I как свечи на свещнице, да светят всем. А так как они были сосудами веры и силы Божией, то и служили для всех сомневающихся решительными указателями истины. Все ожидали, или желали знать, как исповедует тот или другой святой муж, и дер­жались его исповедания. Но зачем напрягаться в доказательст­вах? Господь сказал, что все можно получить от Бога, молясь Ему с верою, тем больше молясь о вере — начале и источнике всего. Он Сам, в последней молитве Своей, говорил к Отцу Сво­ему: Святи их во истину Твою (Ин. 17, 17), относя слова Свои к Апостолам, а в лице их и ко всякому верующему. Даже несо­мненно то, что так как истинная вера по самому происхождению своему чудодейственна, то эти чудодейственные свидетельства должны непрерывно пребывать в ней. Они и пребывают. Один говорил о себе: «Когда я смотрю на эти нетленные останки, рас­точающие целебную Божественную силу, и помышляю, что дух, освящающий это тело, исповедовал именно ту веру, которую и я содержу, то у меня исчезает всякое сомнение, которое иногда навевает враг истины, и я не могу не радоваться тому, что Богу угодно было дать нам такой решительный и вместе такой до­ступный способ убеждения в истинности святой веры». И в са­мом деле так. Потому-то мощи современны христианству, не­прерывны в нем и повсюдны. У нас, в России, есть они во всех пределах, и в каком еще количестве! На Западе они прекрати­лись вместе с отделением от Востока и отпадением от истины, а о новых, образовавшихся из папства исповеданиях и говорить нечего. Так вот где успокоительная проповедь об истинной вере! Но блаженнее всех тот, кто вместе с Иеронимом (греческим) мо­жет сказать: «Истинна вера, исповедуемая мною, ибо ею сподо­бился я принять некую Божественную силу, ощутительно во мне Действующую. И язычники имеют писания, и храмы, и жертвы, и учителей, и книги, и отчасти боговедение, и некоторые добрые Дела, и праздники, и молитвы, и всенощные бдения, и священников, и многое другое, но сокровенной в сердце христианина благодати и действия Святого Духа никто во всем свете не получает, а получают верою только одни правильно крестившиеся во имя Отца, Сына и Святого Духа».

Так вот прямейший путь к открытию истинной веры! Имей но — сама вера, молитва, непрерывность чудодейственности Церкви и особенно внутренняя сила, доставляемая в вере. (19. С. 274-279)

Святитель Феофан Затворник. Православие и наука. Руководственная книга изречений и поучений. Составитель игумен Феофан (Крюков). Издание второе. Данилов мужской монастырь. Даниловский благовестник. Москва 2009.

ПРИМЕЧАНИЕ

[1] Знание-осязание, вера — зрение. Одним осязанием, как оно ни достоверно нельзя открыть и понять, что такое солнце. Сняв, ради метода, голову с ее высшими рецепторами, нельзя узнать ничего». Ухтомский А.А. Заслуженный собеседник. С. 258—259.

Источник: Свято-Троицкая Сергиева Лавра



Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


Контекстная справка

[1] — Помимо Троице-Сергиевой Лавры в Сергиевом Посаде и районе огромное количество храмов, часовен и церквей. Здесь вы сможете увидеть фотографии, узнать историю, особенности архитектуры, интересные исторические факты о храмах и церквях города и Сергиево-Посадского района. подробнее...