Указом 1782 г. крестьянам троицких слобод разрешалось, по желанию, записываться в купеческое или мещанское сословие. С учреждением Сергиевского Посада в купцы записалось 234 человека [1], в мещане — 394, невыясненное число перешло в цеховые ремесленники и, наконец, не менее 400 человек осталось в звании крестьян экономического ведомства [2]. Из числа последних 213 человек поступило на службу Троице-Сергиевой Лавры в качестве ее «штатных служителей» [3]. Таким образом, численность податного населения Сергиевского Посада к концу 1782 г. составила не менее 1100 человек, а с учетом церковнослужителей, монахов, семинаристов — не менее 1500 человек мужского пола [4]. На самом деле жителей в Сергиевском Посаде было больше, так как указанные цифры относились прежде всего к владельцам недвижимости, между тем еще по данным офицерских описей известно, что немалую часть жителей слобод составляли не имеющие собственных домов «захребетники».
Сословное разделение жителей новоучрежденного посада не являлось пустой формальностью. Купцы освобождались от подушной и рекрутской повинностей, но вместе с мещанами обязаны были платить все мирские сборы, нести полицейскую повинность и обеспечивать воинский постой. Штатные служители Лавры, наоборот, освобождались от военного постоя, полицейской повинности и городских мирских сборов, но, как и остальные крестьяне, теряли право заниматься в своем родном городе промыслами и торговлей. Между тем на любой улице любого прихода Сергиевского Посада проживали представители всех сословий. Не удивительно, что в Сергиевском Посаде очень скоро обозначились противоречия между «настоящими городскими обывателями» — купцами, мещанами, цеховыми — с одной стороны, и крестьянами, включая лаврских штатных служителей, с другой стороны. Уже в феврале 1783 г., через четыре месяца после открытия присутственных мест, «настоящие обыватели» Посада обратились к Лавре с просьбой обязать штатных служителей заплатить мирской сбор, по 25 коп. с каждого двора, на что получили отказ [5]. Требования ратуши, чтобы штатные служители Лавры «без отрицания наравне с протчими обывателями несли всякие полицейские повинности», также отвергались [6].
Отказываясь, на законном основании, нести мирские сборы, штатные служители Лавры, а также посадские крестьяне не оставляли своих, теперь уже незаконных, но традиционных занятий промыслами и торговлей, конкурируя в этом с купцами, мещанами и цеховыми Сергиевского Посада. Опасаясь конкуренции, сергиево-посадская ратуша в 1786 г. потребовала от Лавры запретить своим штатным служителям заниматься в Посаде торговым промыслом, в котором были замечены четыре лаврских оконишника и два рукавишника. Защищая своих подчиненных, лаврский Собор отвечал, что «оные служители торгу не имеют, а временно рукоделием и работою своею снискивают себе дневное пропитание» [7]. В 1790 г. купцы и мещане через своего бургомистра Степана Хвастунова жаловались лаврскому Собору на крестьян, в том числе и посадских, которые, привозя на лаврскую Красногорскую площадь продукты, продают их в розницу «подобно так, как купцы и мещане, без всякого им в том запрещения, от чего настоит купечеству и мещанству в торговле великий подрыв». [8]
Межсословные противоречия проявлялись порой в острых и даже опасных формах. Яркое свидетельство этому — прошение штатного служителя Родиона Андреева, поданное в лаврский Собор. Приведем его дословно: «Сего марта 24-го дня пополуночи в 12-м часу, шедши я из Лавры домой, нес свои сапоги взятые лаврской семинарии риторики у учеников для починки и, поровнявшись против питейного дома, называемого Залупиха, что в Кокуеве, увидел вышедших из оного Сергиевского посада цеховых голову Ивана Никитина Щербакова, Герасима Малютина и Михаила Загвоскина, которые, остановивши меня, проговаривали такие слова, что-де им велено таковых людей ловить, которые производят мастерство, а потому и требовали, чтоб я оные сапоги заложил во оном питейном дому и их поил вином. А как я им оных не дал, то они и начали у меня силою отнимать, почему и принужден я был от них бежать, из коих Щербаков и Малютин, догнавши меня у самого моего двора, стали держать, а Загвоскин начал меня бить палкою, которая имеется и теперь у меня, и они, конечно б, меня прибили до полусмерти, естли б не збежались на крик соседи…». [9]
Чем закончилось это дело, неизвестно, скорее всего, новыми обоюдными обвинениями, которые лишь усиливали противоречия между жителями. Объективности ради отметим, что Сергиевский Посад не был исключением: межсословные противоречия наблюдались во всех российских городах конца XVIII в. Разумеется, трения между гражданами не способствовали развитию Сергиевского Посада.
Не благоприятствовал развитию города и еще один немаловажный фактор — малоземелье. В отличие от многих других городов, учрежденных при Екатерине II, Сергиевский Посад не владел земельными и иными угодьями, пригодными к сдаче в оброк для пополнения городской казны. Дело в том, что все угодья троицких слобод, при преобразовании их в Сергиевский Посад, сохранились за теми его жителями, которые не вышли из крестьянского сословия, тогда как новоиспеченные посадские купцы и мещане остались не только без пашенной земли, но и без выгона для скота. Отсутствие земельных угодий усугублялось тем, что вся центральная часть Посада вокруг Лавры еще при межевании 1777 г. была отведена последней. Лавре принадлежали Банный и Келарский пруды, обширная территория севернее обители (от Конного двора до Угличской дороги), Красногорская площадь. Не владея Красногорской площадью, Сергиевский Посад был лишен и такой важной статьи дохода, как арендная плата с многочисленных красногорских лавок, которая уходила и в без того богатую казну Лавры. Казна же Сергиевского Посада пополнялась лишь однопроцентными отчислениями от питейной продажи и мирскими сборами с граждан, причем от последних часть посадских жителей, как мы помним, была освобождена.
Проект перепланировки Сергиевского Посада. 1792 г.
Проект был подготовлен губернским землемером Хомяковым после пожара, случившегося в Посаде в 1792 г.
Наглядным свидетельством бедности казны Сергиевского Посада служит тот факт, что его ратуша вплоть до 1789 г. не имела собственного здания и вынуждена была арендовать помещения у местных граждан. Лишь в 1789 г. у ратуши появилось собственное здание, но не новое, а переделанное из предварительно выкупленной лаврской богадельни (здание это было продано Лаврой из-за его ветхости) [10]. Следовательно, с 1782 по 1789 г. ратуша заседала в еще более ветхом строении.
И все же, по сравнению с многими другими российскими городами с пустой казной и враждой между сословиями, у Сергиевского Посада было два важных преимущества. Он лежал на перекрестке дорог из Москвы в Ярославль и из Дмитрова в Юрьев-Польской. Средоточие города, Троице-Сергиева Лавра, привлекала множество богомольцев, обеспечивая работой посадских жителей. Благотворное действие названных факторов еще в XVII в. превратило троицкие слободы в значительное торговое и промысловое поселение, а в конце XVIII в. привело к укреплению и дальнейшему развитию Сергиевского Посада в качестве поселения городского типа.
В «Историческом описании Российской коммерции», изданном в 1786 г., содержится ценное, не раз впоследствии повторявшееся, свидетельство о трудолюбии жителей Сергиевского Посада, многие из которых «упражняются в рукоделиях, делают и продают разные крашенные и писанные деревянные вещи: ларчики, чашки, детские игрушки и тому подобное» [11]. Указанным промыслом занимались в основном мужчины. Женщины пряли лен, ткали холсты, вязали чулки и варежки, а иные были заняты «в портном мастерстве русского женского платья» [12]. Как отличаются приведенные свидетельства от другого, относящегося к жителям г. Дмитрова, которые в конце XVIII в. «упражнялись в произведении работы около огородных овощей» [13]. Между тем такие города, как Дмитров, жители которого, не исключая даже купцов, преимущественно занимались огородничеством и садоводством, «черной работой», в России конца XVIII в. составляли большинство [14].
Проект фасада деревянного торгового ряда на Красногорской площади. 1784 г.
Изделия сергиево-посадских кустарей находили сбыт на местных рынках. В Сергиевском Посаде, разделенном на собственно городскую и лаврскую части, и рынков было два. Городской рынок находился на Вознесенской площади, там же, где и ратуша, Лаврский рынок — на Красногорской площади. Соответственно имелось два базарных дня в неделю и три большие ежегодные ярмарки, продолжавшиеся по неделе [15]. На городском, Вознесенском, рынке базары проводили по понедельникам, а ежегодная ярмарка, по старинной традиции, сложившейся еще в ранний период истории села Клементьева, открывалась 15 августа, на праздник Успения Богородицы. На лаврской Красногорской площади базары бывали по воскресеньям, а ежегодные ярмарки — в 10-ю пятницу после Пасхи и в Троицын день. Торговля начиналась на рассвете с подъема над зданием ратуши специального знамени, которое спускалось в первом часу пополудни. При поднятом знамени шла розничная торговля, со спуском знамени — оптовая. Архивные документы, статистические и экономические описания свидетельствуют о большом разнообразии товаров на ярмарках Сергиевского Посада в конце XVIII — начале XIX в. Значительную часть этих товаров составляли разнообразные шелковые, бумажные и льняные ткани [16]. Торговля тканями производилась в основном оптом купцами из Москвы, Переяславля, Юрьева-Польского, Дмитрова, Ростова. Для купцов из этих городов Сергиевский Посад служил региональным центром их торговых сделок между собой. Большую группу товаров составляли орудия крестьянского труда, предназначавшиеся для жителей окрестных селений [17].
Конный двор. 1790 г.
Чертеж-реконструкция Е.В. Скрынниковой. В конце XVIII в. лаврский Конный двор был одним из немногих в Посаде каменных гражданских строений вне стен Лавры. Высокие, крытые деревянным лемехом кровли башен Конного двора завершались шпилями с точеными деревянными шарами. Здание Конного двора было хорошо видно от самых Святых ворот Лавры и, благодаря своей замкнутой планировке и башням по углам корпусов, сравнивалось современниками с монас- тырьком у стен огромной Троицкой обители.
Сергиево-посадские базары и ярмарки отличались богатым выбором «харчевого товара», рассчитанного на богомольцев и приезжих купцов. Торговля «харчевым товаром» давала средства к существованию многим жителям. Самые бедные из них торговали хлебом и квасом со столиков. Те, что побогаче, ставили на торговых площадях харчевые, рыбные, квасные балаганы. Почтенные граждане торговали чаем, кофе, сахаром, виноградными винами, содержали трактиры и питейные заведения, среди последних — питейный дом «Залупиха» на Кокуевской улице, кабак «Красненький» на Красногорской площади.
Наиболее характерной особенностью сергиево-посадских базаров и ярмарок был широкий выбор деревянных сувениров. Так, статистическое описание Московской губернии за 1811 г. подчеркивает, что жители Сергиевского Посада «имеют отменное мастерство в делании деревянных вещей и особенно детских игрушек, которые во многом не уступают работе иностранной» [18].
Из двух рынков наиболее оживленным был рынок на Красногорской площади перед Троице-Сергиевой Лаврой. В торговые дни купцы, мещане, крестьяне съезжались сюда заранее и, заплатив поземельные деньги в лаврскую казну, получали на площади соответствующий участок, отмеченный кольями, на котором ставили шалаши, подвижные лавки, просто столы с товарами.
Красногорская площадь в конце XVIII — начале XIX в. представляла собой обширное незамощенное пространство между крепостной стеной Лавры и Московской дорогой. Перед лаврской стеной еще сохранялись ров и земляные фортеции — напоминание о царствовании Петра I. Единственным каменным зданием на площади была Красногорская часовня, построенная в 1768—1770 гг. От каменной часовни, вверх и вниз по скату Красной горы, вдоль Московской дороги, стояли в линию деревянные рыбные и галантерейные («щепетильные») лавочки. С юга Красногорскую площадь замыкала Пятницкая церковь, с севера окаймлял Белый пруд.
В 1790 г. на северном берегу Белого пруда был построен каменный лаврский Конный двор — квадратное в плане одноэтажное строение с круглыми угловыми башнями и прямоугольной башней над южными воротами. Высокие кровли башен, крытые лемехом, завершались шпилями с точеными деревянными шарами. Здание Конного двора было хорошо видно от самых Святых ворот Лавры и, благодаря своим башням, сравнивалось современниками с монастырьком у стен огромной Троицкой обители. В конце XVIII в. в Сергиевском Посаде Конный двор — одно из немногих каменных гражданских строений вне стен Лавры [19]. Большинство же зданий Посада, как и во времена троицких слобод, были деревянными; хозяйственные постройки и многие жилые дома крылись соломой — идеальным материалом для мгновенного распространения огня в случае даже небольшого пожара.
Фасад Красногорской часовни. 1768—1770 гг.
Рис. из Архитектурного альбома Лавры. XVIII в.
В конце XVIII в. Красногорская часовня была единственным каменным сооружением на Красногорской площади. По преданию часовня отмечает место, на которое во время пожара 1709 г. из Лавры были вынесены мощи Преподобного Сергия Радонежского.
В 1792 г. в Сергиевском Посаде произошел очередной большой пожар, который послужил поводом к перепланировке города. Основой перепланировки стал проект, разработанный в том же 1792 г. губернским землемером Хомяковым [20]. Этот проект подробно изучен и описан В.И.Балдиным в книге «Загорск. История города и его планировки» (Балдин В.И. М., 1981 г.) [21]. По оценке В.И.Балдина, проект был выполнен на высоком профессиональном уровне, с бережным отношением к историческому и художественному наследию города. Со своей стороны отметим то, что ускользнуло от внимания В.И.Балдина: в проекте Хомякова Сергиевский Посад рассматривался как уездный город с соответствующими зданиями для присутственных мест, суда, дворянской опеки, городничего и т.д. Нельзя не отметить также некоторой отвлеченности проекта от современных ему реалий: проект не учитывал сложившиеся к тому времени в Посаде земельные отношения. В случае реализации проекта Лавра, крупнейший землевладелец в Посаде, потеряла бы 57 десятин земли, за что потребовала в виде компенсации свыше 145 десятин вне Посада и сохранения за собой Красногорской площади. Переговоры с губернской казенной палатой завершились лишь в 1794 г. удовлетворением всех требований Лавры, включая и сохранение за ней Красногорской площади [22]. Только после выполнения требований Троицкой обители началась реальная перепланировка Сергиевского Посада: спрямлялись улицы, дома, стоявшие «не в кварталах», переносились на отведенные места, кварталы купцов и мещан отделялись от кварталов крестьян и штатных служителей. Последним отвели шесть кварталов в северо-западной части города, где издавна располагались лаврские службы, старый конюшенный двор и Конюшенная слободка. Улица этой слободки Конюшенная, спрямленная в процессе заселения штатными служителями своих кварталов, называется сейчас улицей Академика Фаворского.
Процесс перепланировки Сергиевского Посада и расселения его жителей согласно сословной принадлежности начался в 1794 г. и продолжался в XIX в.
Источник: Сергиев Посад. Страницы истории. XIV-начало XX века. Текст: К. Филимонов. Составители Н.Соловьёв, К.Филимонов. Предисловие: Т.Манушина. ИД «Подкова», М. 1997
Источник: Свято-Троицкая Сергиева Лавра
«Град возлюбленный!» Пастыри блокадного города. К 72-ой годовщине снятия блокады Ленинграда
В «Красных палатах» прошла межрегиональная научно-практическая конференция «Клиническая ангионеврология. Современные аспекты диагностики и лечения»
О природе
Преподобномученик Иоасаф Боровский
Память священномученика Владимира (Богоявленского, †1918), митрополита Киевского