Самое трудное в моей работе — это монотонность. Когда знаешь, что результат будет тебя безумно радовать — яркий, красивый, вдохновляющий и крутой — но при этом понимаешь, что впереди тебя ждут долгие дни и недели скрупулёзной работы, которую надо преодолеть. Это трудно.
Мне нравится выбирать сюжеты. Когда я понимаю, как много в мире интересных художников, то мне по большому счёту уже не сильно хочется переносить на циферблат свои работы. Зато есть шанс рассказать людям о потрясающих мастерах, и даже если человек не купит мои часы, он просто увидит их где-то и всё равно получит удовольствие.
Иногда случаются интересные совпадения. Был такой английский художник Боннингтон, у него есть серия с видами Санкт-Петербурга. Помню, как-то приехала в Питер и совершенно неожиданно оказалась на той самой улице, которую так долго писала.
Эмаль — очень капризная девушка. Бывает, что сделаешь заготовку, обожжёшь всё десять раз как положено, а после обжига вдруг вылезает какой-то пузырище, и вся твоя большая работа идёт насмарку. Это непредсказуемо.
Мой главный страх — смазать почти готовую работу. Эмаль до обжига живёт в виде лёгкого, мягкого, подвижного слоя, и стереть его можно совершенно случайно. Она даже пылинки боится, поэтому, если я работаю дома, мне приходится делать уборку очень часто.
Мало кто знает, что в основе наших эмалей лежит машинное масло. Самое обычное машинное масло, в котором художник смешивает сухие краски. Машинное масло это такой наш маленький культ. Все эмалисты ищут то самое идеальное масло, пробуют и сравнивают масла разной степени очистки, минеральные и не минеральные, но в итоге возвращаются к обычному отечественному маслу для швейных машин.
Многому я научилась сама. О некоторых вещах мне не рассказывали ни преподаватели в художественном институте, ни коллеги, и эти нюансы я узнаю экспериментально. Чаще так бывает, когда на почти готовом циферблате обнаруживается какой-нибудь пузырь или другая подобная неприятность.
Моя работа — благородное, но всё же ремесло, и я спокойно к этому отношусь. Однажды пришёл заказ от большой компании, то ли от "Газпрома", то ли от "Лукойла", и я пошла писать буровые вышки. Их было около десяти. Теперь улыбаюсь, когда вспоминаю — я представляла, будто у них есть там своя масонская ложа, свой тайный клуб, члены которого ходят с одинаковыми часами с нефтяными вышками.
Бывают и другие известные заказчики. Мои часы, на которых изображена "Дама с горностаем" Леонардо да Винчи, носит Валентина Матвиенко. На одной из выставок Дмитрий Дюжев купил жене работу в интересной технике опаловой полупрозрачной эмали. Эти эмали бывают разных цветов, они такие красивые, как самоцветы. Та эмаль нежно-зелёная, на ней изображены птицы работы итальянского монаха-иезуита Джузеппе Кастильоне, который уехал в Китай, где стал придворным художником.
У Жванецкого есть часы с шаржем на него. В космосе на орбите летает капсула с юбилейной монеткой с портретом космонавта Владимира Титова. Вроде бы как хотели подарить президенту Путину часы к 70-летию Победы.
Назвать себя богатым человеком не могу. Я работаю на предприятии, где получаю оклад, а уйти в вольное плавание страшно, ведь жизнь такая непредсказуемая. Мне пока что так проще, но всё со временем может измениться.
Точно так же, как уже изменилась моя жизнь, когда я с дипломом дизайнера пришла на предприятие "Софрино". Сначала просто думала, что перекантуюсь там какое-то время. Познакомилась с эмалистами, они предложили мне попробовать. А почему бы и нет? Заработаю себе на компьютер и уйду. Не тут-то было! Я ничего не зарабатывала, а только осваивала технику эмали. Обложилась книгами: Петров-Водкин, Леонардо, ростовская эмаль… Сейчас я художник при московском часовом заводе "Ника".
Мои инструменты очень простые. Я покупаю самую тонкую и длинную синтетическую кисточку и обрезаю её по кругу, чтобы остались три-четыре волосиночки. Натуральной кистью писать не могу, она впитывает всю краску. Микроскопы у меня тоже есть.
Рисунки на циферблатах — довольно редкое дело не только в России, но и в мире. Я не знаю ни одного "циферблатиста" в нашем городе. Когда я работаю, обычно включаю какую-нибудь музыку, а чаще аудиокнигу. В эти моменты мозг не нужен — включаются другие вещи, которым нас учили
в институте.
А самое приятное в моей работе, наверное, тепло от печи для обжига. До сих пор помню, как зимой приходила в мастерскую с мороза, а там — это тепло. Оно меня встречало, и это было чудесно.
Подготовил Владимир Крючев
Фото Алексея Севастьянова
Источник: Газета Вперёд
[1] — Сергиев Посад и его район - регион с богатейшей историей. История Сергиева Посада насчитывает почти семь веков богатой событиями жизни. Троице-Сергиев монастырь был основа 1337 году преподобным Сергием Радонежским. В XIV — начале XV вв. вокруг монастыря возникли несколько поселений (Кукуево, Панино, Клементьево и др.), объединенные в 1782 году по Указу Екатерины II в город, названный Сергиевским Посадом. С 1930 по 1991 год Сергиев Посад носил название Загорск, в память погибшего секретаря Московского комитета партии В.М. Загорского, затем городу было возвращено историческое название. подробнее...